Табельный номер
Утром к Рябинкину явился новоиспечённый полицейский. Он успешно прошёл переаттестацию, но выглядел удручающе. Не так давно вместе вкалывали и хорошо знали друг друга. Сели к столу на кухне, сыщик мигом соорудил выпивку и закуску. Гость отказался от угощения, лишь попросил разрешения закурить.
— Кури, форточка открыта. Почему не в своей тарелке?
— Не в своей, ты прав.
Полицейский глубоко затянулся, выпустив из ноздрей облако сигаретного дыма.
— Помощь твоя нужна, Ефим. Прогорел я. Вышвырнут из органов с треском.
— После переаттестации-то?
— Представь. То, что со мной стряслось, — позорище на всю Европу. Товарищей подведу, посмешищем сделаю.
Детектив привык к нештатным ситуациям, однако почувствовал, что тут стряслось нечто прущее из ряда вон.
— Рассказывай.
— Прихожу вчера после работы домой, жены и дочки ещё нет. Дай, думаю, пока тихо в квартире, смажу пистолет. Ты знаешь, он порой единственная надежда. Надо, чтоб работал как часы. Чтоб даже теоретически патрон не мог попасть вперекос. Тут в новостях сообщают: гаишный пост какое-то отребье из автоматов расстреляло. Тонированное стекло в «мерсе» опустили и прошили двух инспекторов очередями. В общем, не стал умываться, есть, пить — сразу за кобуру. Открываю, и что ты думаешь? Вместо пистолета — пол-листа газеты, а в нём камень. Моё состояние после этого — прах.
— Представляю, — откликнулся Рябинкин.
Гость поднёс зажигалку к погасшей сигарете.
— Я жене и дочке об этом ни гу-гу, дождался утра — и сразу к тебе.
Задымил, вытащил из кармана камень, положил на стол перед сыщиком. Обыкновенный круглый булыжник, оружие пролетариата. Небольшой по размеру, вполне соответствующий весу оружия.
— А газету ты не похерил?
— Нет.
Тут же был извлечён аккуратно сложенный клок бумаги, испещрённой буквами.
— Когда ты видел пистолет последний раз?
Полицейский, выпустив тёмно-синий клуб дыма, погасил окурок в пепельнице. Лицо его покраснело от волнения.
— Позавчера нас швырнули на демонстрацию. Накануне я проверил: табельное оружие на месте.
— Свалка была?
— Да не особо. Оттеснили с площади и приказали разойтись.
— Соприкасались с ними?
— Соприкасались. Гомики с одной стороны; те, кто против, — с другой. Мы между ручьём и рекой.
— Табельный номер у тебя сохранился?
— А как же?
Сыщик занёс в мобильник табельный номер его пистолета.
— Слушай, а не могла твоя дочка напроказить?
— Нет. Она только седьмой класс закончила.
— Да в седьмом порой на головах ходят, курят и пиво пьют наравне с мальчишками. Может, приятель попросил взять у отца на время.
— Какой там приятель? Она лишь уроками занимается, студию молодёжного театра посещает.
— Вот-вот, студию. Вдруг там для какой-нибудь роли пистолет понадобился?
— Она обязательно спросит, прежде чем взять. Знает, что такое оружие для меня.
На всякий случай детектив записал адрес школы и студии.
— Не могли коллеги подшутить?
— Какие шутки? У нас нет хохмачей — корпоративная солидарность. Все за одного.
— Ну, знаешь, — тёмная ночь. Не вижу ни тени, ни просвета. Сегодня ты сможешь как ни в чём не бывало с пустой кобурой на работе пробыть?
— Смогу.
— Я готов помогать бесплатно, похититель же может потребовать вознаграждение. Сколько ты в состоянии заплатить?
— Семь тысяч — это максимум. Если больше бабла потребуется, попробую занять.
— Не вешай нос. Может, твой томагавк найдётся.
Приятель с таким напутствием ушёл, а Ефим проветрил кухню, опорожнил в одиночестве стопарик с водкой и, не закусывая, завалился на диван размышлять. Он не прочь проигнорировать ёрническую версию с причастностью коллег, зато дочка-семиклассница могла что угодно отчубучить. Если не дружок-приятель подбил, то начинающий актёр из неформального объединения. Вот школа у неё с английским уклоном, там шалости вряд ли возможны. И охрана серьёзная: со сказкой о журналистском задании вряд ли удастся проникнуть на школьную территорию. Театральная студия может принести ощутимую пользу в плане расследования. С неё и следует начинать. Рябинкин позвонил директору и без проблем договорился о встрече.
Студия располагалась на окраине в полуподвале девятиэтажки. Рябинкин ожидал узреть богемный бардак, но поразился ещё в коридоре идеальной чистоте. На стене висели в ажурных рамочках под стеклом копии учредительных документов, стенды с фотографиями из спектаклей. Общий заголовок красными буквами гласил: «Школа актёрского мастерства». Директор, девушка лет двадцати восьми, пригласила его в кабинет. Стол, на нём монитор с большим экраном, сотовый телефон. Широкий шкаф с книгами. Корешки их блестели позолоченными буквами. Хозяйка села за стол, детектив разместился в тонком кресле напротив.