— У меня ничего нет. Но скажи ему. Скажи ему, что я верну их, — даже я знала, что это ложь. Она уезжает со мной в воскресенье ночью. Но эти люди последуют за нами, они найдут нас. Я начала чувствовать тошноту, но я должна сделать что-нибудь. Эти парни не похожи на ребят Джимми. Они не знают меня.
— Мы вернем вам деньги. Просто дайте нам немного времени.
— Не неси чепухи. Единственный способ, которым эта сука может вернуть нам десять штук — это лежа на спине, — русский обернулся на меня. — Если ты хочешь упростить ей задачу, мы перевернем вас обеих и получим наши деньги быстрее, — затем он посмотрел на мою сестру. — Сколько ей?
Я почувствовала, как все ускользало. Наша новая жизнь в Канаде. Мой единственный шанс догнать свою мечту. В очередной раз я погружаюсь обратно в дерьмо. Я могу дать им деньги, что я откладывала. Моя заначка. Но я ненавидела одну только идею начинать с самого дна на новом месте. Иисусе, и где теперь мы будем жить? Мы станем настоящей проблемой для родственников, которые едва знают нас.
От отчаяния я схватила руку моей матери и толкнула ее обратно прямиком к зданию квартиры. Все, что я делала — замедляла передвижение к машине русского. — Стой, мы заплатим тебе. Мы найдем способ. Сколько тебе нужно прямо сейчас?
— Это не переговоры. Десять тысяч — вот что она присвоила.
Я попыталась успокоить свое дыхание. Мое сердце вырывалось из груди. Мне нужно собраться. — Смотри, даже если ты… — я едва могла заставить себя сказать это. — Даже если ты заставишь ее работать на себя, это займет некоторое время, чтобы она заплатила тебе. Позволь нам отдать тебе часть денег сейчас, и мы заплатим оставшуюся часть через некоторое время?
Русский остановился. Он поднял свою голову и уставился на меня. — Сколько денег у тебя есть?
Я произвела быстрые расчеты. Если я отдам ему всю свою заначку, я останусь на мели, и этого будет все еще недостаточно, чтобы полностью погасить ее долг. У нас ничего не останется для начала нашей новой жизни, когда мы будем в Канаде, и мы по-прежнему будем должны этому парню деньги. — Сейчас я могу дать тебе четыре тысячи, — я сдерживала свое дыхание, ожидая его реакции.
Он сузил глаза. — Ты, должно быть, блять, прикалываешься. Ты отдашь нам четыре тысячи, и потом съебешься куда-нибудь и заставишь нас преследовать тебя.
— Сколько тебе нужно? Пожалуйста, скажи мне.
— Вы, людишки, сильно рискуете. Я приму восемь тысяч, но мне нужна остальная часть плюс проценты к концу следующей недели.
— Сколько составляют проценты?
— Пять сотен на две тысячи долларов.
Мое сердце сжалось. Это невозможно. Если я отдам ему деньги, это будет каждый цент, что я припасла. Но нет ни единого шанса, что мы сможем найти двадцать пять сотен долларов за неделю. Если я попытаюсь блефовать, если я отдам им восемь тысяч, и мы скроемся в Канаде, они последуют искать нас. И одному богу известно, что они сделают, чтобы получить остаток.
Внезапно мама начала колотить его. — Ты чертов придурок, ты — ничто, просто животное!
Русский здоровяк снова поднял свою руку и ударил мою маму по лицу. Звук удара разнесся по парковке. Моя сестра закричала и обхватила себя за талию. Позади нас я смогла услышать перешептывания соседей, пока они наблюдали сцену, развернувшуюся перед ними.
Мне нужно остановить это, поэтому я стараюсь втиснуться между русским здоровяком и моей мамой. Его рука снова обрушилась на нее, но в этот раз его локоть задел меня по голове и заставил упасть на землю. Удар сбил с ног маму. Моя сестра попыталась смягчить ее приземление.
Мама оцепенела, а он тряхнул ее и закричал. — Ты гребаная сука, я покажу тебе, — я попыталась встать, но его ботинок приземлился мне на живот и надавил. Он все еще тряс маму, словно она была амебой.
Через множество парковочных мест, я услышала голос. Должно быть моя голова повреждена, потому что этот звук был похож на голос Дока. Я снова попыталась встать, но все еще испытывала головокружение, из-за чего снова приземлилась на задницу. Позади русского к нам приближалась фигура. Мои глаза пытались сфокусироваться, но я не могла даже разобрать: мужчина это, женщина, или просто воображение подкидывает образ моей больной голове.
Глава четырнадцатая
Док
Нахуй все. Ничто не сравнится с поездкой по пустынной ночи. Подо мной мой XJ [22] . Пустынный ветер раздувает мои волосы. Луна освещает мне путь. И я сижу с синими яйцами, жаждущими облегчения. Нахуй ее. Я ни в коем случае не стану вмешиваться в ее драму.
Делаю глубокий вдох. Вот, как пахнет свобода. Конечно, эта девушка немного более особенная, чем остальные, с кем я был, но, спустя годы, я выучил, когда нужно уходить от плохой руки [23] . Все в ней говорит мне о том, что я буду играть с холодными картами [24]. Ей не нравится то, что я делаю, она не одобряет мой образ жизни.
После очередного вдоха я смотрю на звезды. Миллионы из них прорезали дыры в ночи. Совсем внезапно я осознал, что я никогда в своей жизни не чувствовал себя более одиноким.