Я думаю о том, какой оборот приняла эта ночь. Мое лицо горит, и я точно знаю, что покраснела. Я никогда раньше не вела себя с мужчиной подобным образом. О Боже. Заявиться к нему в одном халате и схватить его за член, вот так просто. Иисусе. А что я говорила?! «Просто хорошенько меня трахни»? Я вообще никогда не использовала слово на букву «Т», когда дело доходило до секса.
Он снова делает эту штуку губами, и я приподнимаюсь, чтобы получить лучший обзор. Эйфория. Никогда не чувствовала ничего подобного. Эти губы.
— Должно быть, ты думаешь, что я полная шлюха, верно, Док?
— А? — он все еще наполовину спит.
— Ты открыл это во мне. Никогда раньше не чувствовала себя так комфортно с кем-либо. Никогда не чувствовала себя такой сексуальной, — я быстро чмокаю его в щеку и нос.
Он сонно стонет.
— Это была неплохая ночь, Док, — я протягиваю руку и обхватываю его мужское достоинство. Сейчас он был теплый и мягкий, я ощущаю это потрясающее чувство собственности. Сейчас его член мой.
— Знаешь, я никогда не говорю такие вещи, Док. И я никогда не говорю «трахни», — я шепчу ему в ухо. Возможно от смущения, но я чувствую себя застенчивой.
Док переворачивается на бок. Его рука обхватывает меня.
— Детка, ты лучшая, — бормочет он. Я знаю, что он все еще наполовину спит, но, несмотря на это, его слова согревают меня.
Все еще темно. Ранее я никогда не была такой напористой с мужчиной. И из всех людей изменил это именно Док Райли. Возможно, дело в том, что у меня была всего одна ночь, и я хотела, чтобы она была идеальной. Такой она и была. У меня никогда не было таких сильных оргазмов, а особенно до непосредственного проникновения. Но он настоящий мужчина. То, как он взял меня. То, как он трогал меня. То, как он… трахал меня. Я никогда раньше не чувствовала такой связи с мужчиной.
Он снова делает эту штуку ртом, и в этот раз я не сдерживаюсь. Я глубоко его целую.
Глава восемнадцатая
Док
— Ладно, теперь твоя очередь, — я наполовину просыпаюсь. Она играет с цепью на моей шее, вертя подвеску.
— Все в порядке, малышка, со мной все хорошо. Два раза за ночь вполне достаточно, спасибо, — я перекатываюсь и прикрываю глаза рукой.
— Я не это имела в виду. Я рассказала практически все, что тебе нужно знать обо мне, но ты не рассказал о себе ничего, даже какой-нибудь мелочи.
— Окей, что ты хочешь узнать? — вздыхаю я, скорее от усталости, чем от нежелания отвечать.
— Расскажи мне о подвеске. Что означает цитата на ней? — она звякает цепочкой.
Каким-то образом ей удается попасть в самое ценное для меня. Речь не о стоимости подвески, понятия не имею золотая она или просто позолоченная. Но подвеска — она и свидетельство о рождении, и мое золотое правило.
Я мог бы сказать, что это всего лишь побрякушка, но не думаю, что когда-либо смог бы ее продать. Почему-то мне хочется рассказать этой девушке правду. Показать кусочек настоящего меня. — Это подарок от Большого Энджи. Он дал мне ее в день, когда я освободился. В качестве благодарности.
Где-то в подсознании мелькает мысль, что больше знать ей не следует. Но она хочет еще. Ничего со мной не случится, если только я не скажу о чем-то масштабном. — Таким способом он показал свою признательность за то, что я не сдал друзей. Не то, чтобы я когда-нибудь сделал бы это. Ну и еще за то, что я не вел себя как маленькая сучка, находясь в тюрьме.
Она прижимается теснее ко мне, положив голову на мое плечо. — Хорошо, я поняла, он хотел поблагодарить тебя за то, что ты держал рот на замке. Но почему его волновало, как ты ведешь себя в тюрьме?
Этот вопрос близок к сути. Я задумываюсь, смогу ли ответить на него уклончиво.– Я уже говорил, я был просто соседским ребенком, но ребенком соседей Большого Энджи. Это могло плохо отразиться на нем.
Она оперлась на локоть. — Да, и как же? — она поглаживает мою грудь и прижимается носом к шее, оставляя легкие поцелуи вдоль нее. Простая попытка создать комфортную атмосферу для меня. И когда я откидываюсь на кровать, осознаю, что чувствую себя комфортно.
— Когда я сел, Большой Энджи убедился, что его ребята будут приглядывать за мной. Они защищали меня, а я всегда был поблизости. Ежедневный тюремный хаос меня миновал, так что я довольно легко отделался. Если бы вляпался в какое-нибудь глупое дерьмо, все бы ассоциировали меня с людьми Большого Энджи.
По факту, жизнь в тюрьме была довольно сладкой. Охрана была в наших руках, а парни Большого Энджи были повсюду. Моей основной задачей было лишь убедиться в том, что я получил свежий кусок хлеба.
— Поэтому у тебя такое крепкое тело? Провел кучу часов, поднимая тяжести? — она сжимает мой бицепс, и я понимаю, что она меняет тему.
Я поворачиваюсь к ней лицом, а рукой обхватываю ее плечи. Наши глаза встречаются.
— Так вот чем ты занимался? Просто тягал железо?