– Умираю я. Но в далекой земле, за семью перевалами живет Хачим-лекарь. Уж он-то наверняка знает средство от моей болезни.
Сел Афсати на своего золотого оленя и в мгновение ока очутился возле дома Хачима.
– Моя жена больна, – сказал Афсати. – Может, ты, Хачим, знаешь лекарство от ее болезни?
Хачим разбросал по доске бобы, перемешал их так, перемешал этак, а потом и говорит Афсати:
– Собери весь скот, какой у тебя есть -/всех зверей лесных, кроме волков, и зарежь их. Тогда твоя жена поправится.
Приехал Афсати домой и приказал слугам созвать всех зверей. Стали звери собираться к дому Афсати. В это время Уастырджи пришел проведать больную и, увидев толпу зверей, спросил Афсати:
– Зачем собрались здесь эти звери? Отвечает ему Афсати:
– Послала меня жена к лекарю Хачиму, чтобы тот научил меня, как ее вылечить. Велел мне Хачим зарезать всех зверей, кроме волков, – тогда моя жена выздоровеет.
Покрутил Уастырджи ус и спрашивает:
– Скажи мне, кого больше – живых или 'мертвых? Не успел Афсати и рта раскрыть, как вдруг из-под куста раздался голос ежа:
– Мертвых больше! Удивился Афсати:
– Почему же мертвььх больше? Ведь и у людей, и у зверей рождается больше, чем умирает! Засмеялся еж и ответил ему:
– Те, кто выполняет все прихоти своих жен, тоже могут считаться мертвыми.
Покачал головой Афсати, свистнул зверям и разбежались они по горам и лесам.
А жена его и так поправилась.
С тех пор Афсати старался меньше прислушиваться к советам жены. А Уастырджи за смелый ответ подарил ежу кольчугу, которую еж носит по сей день.
*АЗАУ. Изд. «Иристон». Цхинвал, 1984 г.
В. И. АБАЕВ
О СЕКА ГАДИЕВЕ
Утро осетинской художественной литературы озарено двумя яркими именами: великого поэта Коста Хетагурова и основоположника осетинской прозы Сека Гадиева. 0 Коста писалось уже много и хорошо. 0 Сека пока немного. А жаль.
Как раз в 1985 году исполняется 70 лет со дня смерти и 130 лет со дня рождения Сека Гадиева.
Выпуская к этой дате в свет русский перевод произведений Сека, издательство «Ирыстон» сделало давно назревшее и нужное дело. В статье, посвященной десятилетию со дня смерти С-ка, его сын Цомак, тоже известный писатель и общественный деятель, писал: «Когда выйдут в свет произведения Сека, его рассказы и стихи, то для читателей раскроется, какое сердце билось в нашем писателе, какими мечтами и думами была полна его душа, сколько красоты было в его личности» (газ. «Растдзинад», 1925, 23 июля). Нет сомнения, что даже с учетом тех йотерь, которые неизбежны при всяком переводе, русский читатель почувствует и оценит ту красоту, о которой писал Цомак.
Замечательный осетинский писатель-самородок Сека Гадиев родился в 1855 году. Его отец Куиури был горцем-бедняком, человеком одаренным и хорошим рассказчиком. Он любил людей н они отвечали ему искренним уважением и любовью. Жители ущелья Куд свои общественные дела чаще всего поручали вести Куцури, как человеку, которому полностью доверяли.
Куцури страстно желал дать образование своему единственному сыну, но этого ему долгое время не удавалось. Лишь когда исполнилось 15 лет Сека, отец смог его устроить на учебу к грузинскому дьякону, работавшему в ауле Ганис. Мальчик нау-чился читать и писать. Восемнадцати лет он уже получил место дьячка в ганисскрй церкви, в кото; й проработал в течение девяти лет, полных всевозможных лишекий и невзгод.
Позже Сека в поисках лучшей доли переселяется в Север-ную Осетию.
Всеми возможностями Сека стремился повысить свою образованность. Он зачитывается книгами, большей частью на грузинском языке. Всячески старается Сека сотруднжчать в выходящих тогда в Осетии журналах и газетах: «Осетинская газета» (1906), «Новая жизнь» (1907), «Мысль» (1907); «Христианская жизнь» и др., печатает в них свои художественные и публицистические произведения.
Внимательное изученйе рукописей Сека Гадиева не оставляет сомнения в том, что автор очень много времени уделял занятиям литературой. Он усердно собирал народные предания, другие фольклорные произведения, подвергал их тщателыюй и умелой литературной обработке.
Хотя и не удалось Сека получить систематического образования, природой он был одарен незаурядными способностями – ярким писательским талантом, исключительным трудолюбием. К этому следует добавить большой житейский опыт, глубокое знание быта простого народа и мы получим писательский портрет Сека Гадиева, выразившего свои думы и помыслы в своих замечательных произведениях.
Перед памятью Сека должен низко склонить голову каждый осетин. Это был не только вдохновенный автор глубоко народных стихов и рассказов, основоположник. осетинской прозы, но прежде всего исключительная личность.
Писательство-это занятие. Но иногда писательство становится подвигом. Кто хочет знать, что это значит, тот должен познакомиться с жизнью Сека Гадиева.
Горную Осетию времен Сека писатель Георгий Цаголов справедливо назвал «краем беспросветной нужды». Одним из самых глухих и бедных уголков этого края была родина Сека, селение Ганис в верховьях Арагви. Внешне Ганис и сейчас мало изменился по сравнению с прошлым веком. Убогие сакли с плоскими земляными кровлями сгрудились на крутом склоне… Кровли нижнего яруса служат дворами для вышележащего… Сохранилась и сакля Сека, такая же, как остальные. В этой полутемной сакле, свет в которую проникал только через дымовое отверстие в потолке, простой горец-крестьянин, самоучкой овладевший кое-какой грамотой, обремененный большим семейством, урывками писал свои рассказы и стихи, писал не имея почти никакой перспективы для их опубликования. Какой могучий, непреоборимый творческий импульс надо было носить в душе, чтобы парить в мире поэтических образов там, где вся обстановка гнет человека к земле, сковывает все его силы одной заботой – борьбой за хлеб насущный.
Когда глубже узнаешь жизнь и духовный мир таких людей, как Сека, особенно остро чувствуешь весь комизм таких, став-ших для нас привычными понятия, как дом творчества», «творческий отпуск», «творческая командировка» и т. п. Для Сека окружающий его мир и был его домом творчества. Вся его сознательная жизнь была творческой командировкрй. А отпуск? Сё-ка не знал, что значит это слово.
Сека иногда сравнивают с грузинским писателем Алексан-Дром Казбеги. Действительно, и в тематике их прозы и даже в стиле их произведений можно найти кое-что общее.. Но не следует забывать, что за спиной у Казбеги была многовековая литературная традиция. Сека же начинал на пустом месте. Казбеги-представитель привилегированной фамилии-получил отличное образование. Сека же был бедным самоучкой. Важа Пшавела и Роберт Бернс тоже сочетали крестьянский труд с писательством. Но они опирались на богатую литературную традицию. К тому же они не знали такой гнетущей нужды.
При слове «подвиг» перед мысленным взором встает образ аоина и слышится звон оружия. Но разве мсньше героизма в ловседневном писательском подвиге такого человека, как Сека?