— Телефон дома остался.
— Ты из колледжа, что ли… — Чондэ осёкся. Видимо, сообразил, что Чонин был на тренировке. — Ну ты и придурок!
Чонин едва успел стянуть промокшие кроссовки, а Чондэ уже волок его в ванную.
— Гений просто! После тренировки под холодный дождь… — Чондэ торопливо крутанул вентиль и пустил в ванну горячую воду. — Раздевайся немедленно и лезь сюда. Сейчас принесу горячий чай.
— Да всё нормально, мне бы просто полотенце, — начал сопротивляться Чонин.
— Ага, как же! Можно подумать, я не в курсе, сколько от колледжа сюда добираться. Посмотри только, ты же весь продрог. И тебя уже колотит. Раздевайся и лезь в ванну.
— Ну и чёрт с тобой, — разозлился Чонин и принялся раздеваться. Если Чондэ рассчитывал его смутить — не на того напал. Чонин привык постоянно переодеваться перед занятиями и после, а в раздевалке он редко оставался один, не говоря уж о собственной семье, когда хоть как старайся, но всё равно попадёшься на глаза матери или нунам не в том виде, в каком хотелось бы. Тем более, если любишь спать раздетым, а они позволяют себе вваливаться к нему в комнату по утрам, чтобы укутать в одеяло или разбудить вовремя. Картина со спящим в чём мать родила Чонином и сброшенным на пол одеялом давно стала привычной для его семьи. Ну и он сам привык до такой степени, что смущаться уже не имело смысла.
Зато смутился Чондэ. Резко отвернулся и чуть не кувыркнулся в ванну сам. Чонин невозмутимо повесил брюки на перекладину у стены и полез через бортик. Зашипел, правда, от неожиданности, потому что вода там плескалась чересчур горячая.
— Ложись, — зарычал на него Чондэ.
— Спятил? Горячо же. Я тут сварюсь заживо. — Чонин попытался выбраться из ванны — ноги ниже колен жгло, а кожа стала красной.
Чондэ не пустил его, но хотя бы повернул вентиль, добавив в ванну холодной воды. Когда температура стала приемлемой, Чондэ отрегулировал воду так, чтобы она была горячей, но не обжигала.
— Вот, устраивайся. Сейчас чай принесу.
Чонин осторожно опустился в горячую воду и улёгся, откинув голову на подставку. После пробежки под дождём горячая ванна в самом деле казалась блаженством. Вплоть до того, что захотелось прикрыть глаза и немного подремать. Но не судьба, потому что Чондэ всё-таки вернулся с чаем и растормошил его.
Чонин попробовал чай и с недовольной миной протянул чашку Чондэ.
— Нет уж, пей до дна.
— Оно горькое. Не буду я это пить.
— Пей, иначе сляжешь с температурой.
— Хён, давай я сначала слягу, и вот тогда уже ты будешь подсовывать мне эту убийственную гадость. Оставь себе. И перестань, пожалуйста, метаться так, будто я при смерти лежу тут. Это всего лишь дождь…
Чонин громко чихнул, едва не выплеснув горький чай в ванну.
— Замечательно просто, — ледяным тоном отметил Чондэ, отобрал чашку и поднёс к его губам. — Теперь точно до дна.
— Не буду я это пить…
Чондэ не отставал, потому пришлось чай выпить всё-таки. И ещё хорошо, что Чонин чихнул лишь раз, а то мог бы и не отделаться всего одной чашкой.
Через полчаса Чондэ приволок просторный банный халат и завернул Чонина в него, отбуксировал в небольшую уютную комнатку с нормальным диваном, загнал туда с ногами и притащил поднос с чайником.
— Если это снова…
— Не мечтай даже. Обычный чай, просто горячий. И хватило же тебе ума… Я же не монстр какой-то, чтобы гонять тебя на занятия в такую погоду. Мог бы и сам сообразить, что сегодня приходить не надо. Мы могли бы позаниматься завтра. — Чондэ взял и себе чашку, а после вдруг неожиданно спросил: — Зачем ты это сделал?
Чонин сначала хотел уточнить, о чём конкретно спрашивает Чондэ, но наткнулся на его взгляд и понял без труда.
— Глупый вопрос, хён. Такие вещи делают, когда хочется.
— Стало быть, тебе просто захотелось меня поцеловать? — безмятежно сформулировал всё это Чондэ таким образом, будто надеялся вызвать тем самым растерянность.
Но он имел дело с Чонином, а в случае Чонина такие вещи сбоили. Чонин в принципе не считал тему близости запретной или какой-нибудь экзотикой, так что тут Чондэ конкретно пролетал с подобным подходом.
— Угу, — пробурчал невозмутимо Чонин и сделал новый глоток горячего чая. Чондэ, похоже, сам растерялся от спокойствия, с каким Чонин отвечал на его вопросы.
— Знаешь, твоя манера посылать смс-сообщения… Не проще ли ответить на звонок? Всё равно я знаю, что это был ты — даже не отпирайся, а смс-сообщения я не очень люблю.
— Учту на будущее, хотя писать анонимно смс-сообщения намного удобнее. Разговор по телефону уже не будет анонимным, хён.
— Можно подумать, в нашей ситуации анонимность имеет хоть какой-то смысл теперь.
Повисла неловкая пауза. Чонин страдал от любопытства и хотел узнать, как это Чондэ догадался, кто автор сообщений, но понимал, что Чондэ наверняка ждёт этого вопроса. Быть предсказуемым в намерения Чонина не входило — особенно в свете исчерпанных козырей. Поразить Чондэ вокалом или игрой на фортепиано он всё-таки не мог. Глупо было бы при этом ещё и вести себя предсказуемо, лишаясь последнего шанса вызвать интерес.
— Странная у тебя реакция, — пробормотал наконец Чонин, задумчиво разглядывая Чондэ.
— А ты так рассчитывал меня удивить и поразить?
— Не думаю, что к тебе постоянно парни подкатывают. Разумно было ждать хотя бы удивления.
— Допустим, парни ко мне подкатывают, пусть и не постоянно. Двусмысленно это как-то…
— Что именно? — не понял озадаченный Чонин, который всё больше и больше запутывался в нынешней ситуации.
— Да вот думаю, стоит мне обидеться или нет. Это твоё высказывание про подкатывание парней звучит так, словно я в твоих глазах лишён привлекательности.
— Я всего лишь имел в виду, что такое обычно не понимают и осуждают, поэтому довольно странно подкатывать к парню сразу после того, как осознаёшь, что он нравится тебе. Можно столкнуться с непониманием и неприятием.
— Как по мне, тебя это ничуть не остановило, — фыркнул Чондэ.
— А что, мне надо было поднять на занятии вопрос однополых отношений и вцепиться в тебя клещом, дабы выпытать твоё к этому отношение? И я уж молчу о случаях, когда некоторые люди вроде бы выказывают терпимость, а на деле оказываются теми ещё гомофобами. Давай проясним, хён? Потому что я всё ещё не понимаю. Деваться некуда — я и впрямь тебя поцеловал. Потом ты день ходил деревянным истуканом, а теперь отпаиваешь меня всякой дрянью и задаёшь странные вопросы. При этом у тебя в ушах грозди блескучек и…
— Какое отношение мои уши имеют…
— Косвенно они дают надежду. Мне вот. На что-нибудь.
— Слушай, ты… — Чондэ даже дара речи лишился от возмущения.
— Хён, тебе идёт. Так вот. О прояснении. Ты мне сейчас пытаешься объяснить, чтобы я держался от тебя подальше? Или ты ничего не имеешь против, если я продолжу к тебе подкатывать?
— Вот это наглость!.. — восхищённо выдал через минуту ошеломлённый Чондэ.
— Да если бы, — обиделся Чонин, потому что вопрос был по существу. Он скомочился на диване, завернувшись в халат. — Это, хён, называется “прямота”. Если ты ничего не имеешь против, так и скажи. Обоим же проще будет.
— А если имею? — тихо поинтересовался Чондэ, с выдающимся вниманием изучая чаинки на дне чашки.
— Тогда я попробую выкинуть тебя из головы. Хотя тебе придётся мне помочь и пореже маячить у меня перед глазами. — Чонин сел на диване нормально и вцепился пальцами в обивку. — Ну и… если говорить откровенно, то ничего бы не случилось, если бы тебе не приспичило полезть ко мне сразу после выступления. Обычно у меня хороший самоконтроль, но после танцев на сцене я плохо соображаю. А тут ты ещё…
— То есть, в обычном состоянии тебя не тянет меня целовать, да? — ехидно вопросил Чондэ, отставив чашку.
Он сейчас жутко бесил и раздражал. И до сих пор ни разу не ответил на вопросы Чонина прямо, хотя Чонин не особенно скрывал свой интерес.