Чонин молча отобрал у Чондэ руку и рванул в коридор. Торопливо надевал кроссовки и мечтал оказаться на другом краю вселенной. Потому что слышать самого себя… поющего себя самого… и знать, что для Чондэ лишь это имеет значение…
— Чонин.
Он замер, потому что Чондэ мягко обнимал его, удерживая на месте. Больше того, он чувствовал дыхание Чондэ — оно щекотало кожу под ухом. Выдох и осторожный вдох, а потом — губы, часто и с нежностью.
Означало ли это, что они оба устали бегать друг от друга? Или просто Чондэ решил так сломать его решимость поставить точку здесь и сейчас? Чонин не знал. Ему хотелось держать Чондэ в руках — и он держал.
Пока не долбанулся локтем то ли об полку, то ли об косяк. Зашипел от резкой боли под тихий смех Чондэ и напряжённо застыл, потому что Чондэ потянул с его плеч лёгкую куртку, уронил на пол и запустил ладони под футболку.
Пальцы прохладные и чуть подрагивающие. По животу, груди… Вверх. Выше и выше, пока футболка не присоединилась к куртке на полу. Ладонями по плечам. И танец кончиками пальцев по ключицам и шее.
Очень хотелось спросить, что Чондэ делает, но Чонин не рискнул, чтобы не спугнуть. Вместо ненужных слов принялся избавлять от одежды Чондэ, пока тот сражался с пуговицей на его брюках.
Потом Чондэ мягко упирался ладонями в его грудь, но с пылом отвечал на поцелуй. И Чонин пропустил тот миг, когда они оба опустились на пол. Он медленно вёл ладонями по бокам Чондэ, бёдрам, ногам. Гладил и пытался поверить, что сейчас всё это только для него, наяву, что Чондэ больше не пытается сбежать и выдержать дистанцию.
Чондэ вывернулся из его рук, толкнул в грудь, заставив вытянуться на полу, и уселся сверху. Крепко сжимал коленями бёдра и копался в карманах валявшихся рядом брюк.
Дальше Чонин не смотрел, зачарованно переживая с закрытыми глазами касания прохладных пальцев, скользивших по всей длине члена. Чондэ сжимал в ладони толстый ствол с правильной силой, и от этого было слишком горячо и хорошо, чтобы думать.
— Ты всё ещё хочешь меня? — срывающимся шёпотом возле уха. Чересчур близко, чтобы удержаться от поцелуя. И что за дурацкий вопрос, если ответ у Чондэ в руке?
Закусив губу, Чонин спустя минуту смотрел, как ловко Чондэ раскатывал презерватив по его члену и оглаживал ладонью, растирая смазку, а потом проталкивал в себя палец и плавно растягивал.
У Чонина в глазах потемнело, когда Чондэ медленно опустился вниз. Все рецепторы просто взвыли от нестерпимо острого ощущения гладкости, тесноты и глубины. И мягкой силы, давящей на член. Так плотно и туго, что и шевельнуться страшно, пусть и хочется до безумия.
Чонин невольно впился пальцами в бёдра Чондэ, притягивая его ближе к себе и одновременно подаваясь вверх, чтобы ещё больше…
Чондэ глухо застонал и упёрся ладонями в напряжённые мышцы живота. Под ресницами слабо заблестело.
— Подожди…
Легко сказать, но Чонин честно постарался сдержать себя, хотя так и тянуло двигаться и двигаться, быстрее и быстрее, входя глубоко в отзывчивое тело Чондэ.
Чондэ осторожно начал двигаться сам. Без спешки, со сводящей с ума томностью. Провёл рукой по ноге Чонина, упёрся в колено и немного отклонился назад, чтобы Чонин мог видеть его всего полностью.
Чонин и смотрел, закусив кончик языка, потому что не смотреть было невозможно. Смотрел на разведённые бёдра, на стоящий член Чондэ и на растянутое собственным членом отверстие между аккуратными ягодицами. Тонкая кожа входа вокруг члена покраснела от прилившей крови, а толстый ствол то погружался в тело Чондэ, мягко раздвигая и растягивая края, то выскальзывал из него почти полностью, но разработанный вход оставался соблазнительно расслабленным.
Ресницы Чондэ дрожали, а рот приоткрылся. Он дышал хрипло и рвано, подавался вверх, чтобы в нём оставалась лишь головка, и тут же насаживался на блестящий от смазки крепкий член до конца, прижимался ягодицами к бёдрам Чонина, чтобы оттолкнуться и вновь приподняться. Он двигался с уверенностью, хотя поначалу явно ощущал дискомфорт от проникновения при такой жёсткой позе, когда вынужден был опускаться на толстый ствол всем телом, впуская его глубоко в себя. Но потом… потом он задвигался легче, почти затанцевал под глухие хлопки, с которыми член входил в его тело.
Чонин перестал понимать, что вообще происходит. Он не отводил глаз от Чондэ и терялся в ощущениях от мягкого сдавливания до призрачной свободы, а они сменяли друг друга всё чаще и чаще. Стоило лишь поймать ритм, что тело Чонина сделало само, и он позволил затянуть себя в этот танец.
Голос Чондэ, его отрывистые, но всё такие же музыкальные стоны, звуки их пылкого стремления стать ближе — и от рассудка Чонина мало что осталось. Он крепко сжимал ладонями бёдра Чондэ, помогая ему двигаться всё резче и быстрее, с силой тянул к себе, входя до конца, и после вскидывался, не позволяя от себя освободиться. Желал ощутить тепло и тесноту Чондэ всей длиной члена, словно ему было мало того, что есть. Жадно улавливал пульсацию мышц внутри и нарастающее возбуждение, казавшуюся реальной тяжесть. Все взбесившиеся чувства Чонина завязались узлом в самом низу живота и жили вместе с биением сердца, задавали темп, заставляя двигаться с той же скоростью, буквально вбиваясь в Чондэ и вколачивая в него собственные чувства глубже и глубже в надежде, что в Чондэ они и останутся.
Чондэ всем телом дёрнулся, свалился на Чонина и прижался губами к его губам.
Тёплыми и вязкими каплями по коже, неконтролируемыми рывками внутри и снаружи — сумасшедшее удовольствие на двоих становилось постепенно тягучим и томным. Поцелуи разбивали судорожные выдохи и вдохи, слабые стоны и дрожь двух тел.
Чонин уложил Чондэ на смятую одежду, кое-как избавился от защиты и, оперевшись на локоть, принялся водить пальцами по груди Чондэ, обрисовывая соски и задевая ноющие от возбуждения вершинки. Чондэ гладил его ладонью по щеке и очерчивал контур нижней губы подушечкой большого пальца.
Оба молчали. Не столько из-за сбившегося дыхания, не пришедшего в норму, сколько из-за нежелания пока говорить. Чонин вообще сомневался, что Чондэ соизволит объяснить свой поступок. Сам же Чонин ровным счётом ничего не понимал, да и сравнивать ему было не с чем.
— Останешься на ночь? — шепнул после Чондэ, пока Чонин осторожно сжимал губами мочку его уха и игрался языком с блестящим гвоздиком.
Чонин долго смотрел на него, но всё-таки кивнул. Потому что остался бы и на ночь, и на две, и на десять. И не только.
Но вот этого Чондэ не предлагал.
========== - 16 - ==========
Комментарий к - 16 -
Доброй ночи, котички)
Бета сегодня галопная, так что просто несу вам большой и пушистый)))
Ваша Бета
- 16 -
Просыпаться в воскресное утро в постели Чондэ было чертовски приятно хотя бы потому, что Чонина будили поцелуями. Он сонно улыбался и потягивался, а Чондэ сжимал его сосок мягкими губами, чтобы отпустить после и провести языком по коже.
Окончательно сон покинул Чонина, когда Чондэ добрался губами до члена. При этом Чондэ умудрялся ещё мурлыкать себе под нос какую-то песенку: брал глубоко в рот, ласкал языком набухшие венки и затем напевал, прижимаясь губами к члену. Чонин не понимал ни единого слова, мял в кулаках простыни и запрокидывал голову, пытаясь удержать в себе растревоженную Чондэ страсть и жажду близости.
Чондэ жадно слизывал проступившие капли смазки и проходился языком по всей длине, щедро увлажняя рельефный ствол слюной.
У Чонина под пальцами тонкая ткань простыни звучно затрещала. Тут ему тоже особо не с чем было сравнивать. С Кёнсу они до такого дойти не успели. Точнее, пока он был с Кёнсу, Кёнсу только учился делать минет. Пару раз Чонину делали минет парни из клубов и девушки, но его ещё ни разу не впечатлило. Чаще всего Чонин не видел вообще никакой разницы между минетом и небрежным поцелуем. Зато прямо сейчас…