— Издеваешься? Я второй раз это вижу!
— Но ты же не сдашься так просто. А мне нужна твоя помощь. И я тебя прошу о ней.
Чондэ больше ничего не добавил, но Чонин прекрасно понял намёк. Поколебавшись, он всё же кивнул и повернулся к Шимаде.
— Считаю нужным предупредить, что у меня “холодный” голос, поэтому вряд ли что-то получится с первого раза. Мне трудно управлять голосом, если песня незнакома.
Студент добросовестно перевёл всё Шимаде, после чего “порадовал” Чонина ответом:
— Но вы уже распелись, если судить по тому, что я недавно слышал. Ничего страшного, если вы переврёте слова, ведь надо будет петь эту песню после по-корейски. Пока я лишь хочу услышать ваше звучание и эмоции. Слова не так важны. Прошу вас.
Чонин обречённо вздохнул и уткнулся взглядом в текст на ромадзи, разбирая слова и стараясь сделать их привычными для себя. Шимада проявил любезность, поставив оригинал на плеере и позволив Чондэ и Чонину прослушать песню на японском, чтобы лучше понять, что и как следовало петь.
Спустя полчаса они попытались это сделать. Чондэ играл “с листа”, а Чонин морально готовился, потому что первые строки полагалось петь именно ему. Собственно, у них получалось в куплетах по две строчки по очереди, а припев — вместе.
Со своими строчками в куплете Чонин справился — они приходились на максимально комфортный для него диапазон. Проблемы возникли на припеве, который Чондэ исполнял без труда, а вот Чонину было тяжело перескакивать на вторую половину первой октавы.
Как только Чонин сбился и перестал петь, Чондэ убрал руки с клавиш, а Шимада негромко что-то сказал.
— Для баритона ре первой октавы — переходная нота, вы знаете? — добросовестно перевёл студент. — Некоторые наставники полагают, что говорить об этом студентам не следует, чтобы они не зацикливались на переходных тонах, но тут господин Шимада считает нужным сделать акцент. Вам, господин Ким, следует петь иначе все тона, что окажутся выше ре первой октавы, и использовать связки и свой голос не так, как вы делаете это в привычном для вас диапазоне. Как только вы это поймёте и осознаете, как именно вы должны менять голос, вам будет совсем не трудно переключаться на те звуки, которые выше вашей нормы. Попробуйте.
Студент попросил Чондэ проиграть ноты с соль малой октаве вверх, а Чонина — пропеть их. Пришлось сделать это. И оценить на практике замечание по поводу ре. Нота вроде бы вписывалась в зону комфорта Чонина, но — в то же время — взять её обычным способом выходило сложновато. Обычно Чонин испытывал напряжение, когда пытался пропеть ре первой октавы, ну а дальше всё давалось ему сложнее. Соль первой октавы служила источником его мук, а ля — вовсе джокер. Никогда не угадать, получится у него или нет.
Они прогоняли ноты несколько раз с комментариями Шимады до тех пор, пока Чонин смутно не уловил, чего же Шимада от него добивается. Он, скорее, интуитивно почуял, как ему легче всего взять проклятую ре и двигаться дальше. И если бы потребовалось объяснить это в деталях, Чонин не смог бы. Он сам не совсем хорошо понимал, как менялась работа голоса, но менялась уж точно. Он не сказал бы, что его голос при этом звучал естественно и легко, но исполнять нужные звуки получалось чисто и гладко, с некоторым напряжением, но не с усилием, а это две большие разницы.
Шимада подтвердил, что каждый понимает переходность нот по-своему, и что этому невозможно научить, именно поэтому при преподавании многие часто умалчивают об этом, избегая как риска зацикливания, так и невозможности объяснить механизм работы голоса, полагаясь исключительно на интуитивное восприятие.
— Как правило, переходность требуется при постановке баритонов и меццо-сопрано, потому что это наиболее естественные по звучанию голоса, которые могут при должном обучении максимально увеличивать диапазон звучания и исполнять чужие партии. Это трудно, но возможно. Именно поэтому меццо-сопрано у женщин и баритон у мужчин относятся к наиболее востребованным. И потому, что в постановке это самые сложные голоса.
Чонин предсказуемо смутился и постарался донести до Шимады, что он танцор, а не вокалист.
— Именно поэтому вашему голосу явно не уделяли того внимания, что он заслуживает. Попробуете ещё раз?
А что им с Чондэ оставалось? Они попробовали. На этот раз получилось лучше. Чонин несколько раз сбивался, но не так серьёзно, чтобы останавливаться и начинать заново. По крайней мере, исполнение Шимаду удовлетворило в достаточной степени, чтобы оставить их обоих в покое.
— Ваши голоса в дуэте великолепны, — подытожил Шимада. — Идеальное дополнение. Если бы оба голоса соответствовали друг другу в качестве постановки. Но это, скорее, вина корейского отношения к вокалу в целом.
По его мнению, на фоне Чонина Чондэ звучал ярко и красочно, как радуга в звуке, а Чонин на фоне Чондэ придавал песне тени, сумрачные переходы, твёрдость и строгость — пленяющую естественность и волшебную глубину звука.
— Идеально. Могло бы быть, — решительно повторил Шимада и ушёл наконец.
Чонин и Чондэ растерянно смотрели друг на друга, оставшись в зале вдвоём.
— Кто бы мог подумать… — пробормотал Чондэ, разглядывая собственные руки. — Я всегда знал, что у тебя потрясающий голос, но все так старательно это не замечали. Я уже привык к этому. Шимада стал приятным исключением из правила. Похоже, я не ошибся, когда решил на прослушивании, что он положил на тебя глаз.
— Я тогда не справился. Как и сейчас, в общем-то. Он лишь окончательно убедился, что вокал — не по моей части.
— Верно, но ему понравился твой голос всё равно.
— Считаешь, он влюбился в мой голос так же, как и ты? — с горечью уточнил Чонин.
Чондэ вместо ответа пожал плечами и тронул клавиши пальцами, роняя в тишину зала приглушённые звуки новой мелодии, а после — игру голоса.
Пожалуй, Шимаде стоило влюбиться в голос Чондэ. Чонин мог слушать пение Чондэ вечно. И мог вечно танцевать под него, чем и занялся.
Чондэ тихо засмеялся, наблюдая за лёгкими и плавными движениями танца, а затем продолжил петь — ветром в крылья Чонина.
========== - 21 - ==========
Комментарий к - 21 -
Добрый вечер, котички, снова бета вам несёт очередной кусочек :)
Ваша Бета
- 21 -
Первый день после возвращения из Японии выдался тяжёлым, потому что Чонин немного отвык от обычного распорядка. Всё-таки поездка получилась в большей степени отдыхом, чем работой или учёбой.
Чонин настолько не вписался в обычный режим, что после занятия танцами не уложился даже во все пятнадцать минут перерыва и опоздал на занятие по вокалу примерно на ту же четверть часа, не успев толком ни ополоснуться в душе, ни одеться нормально и придать себе хоть сколько-нибудь приличный вид.
Ввалился он в музыкальный класс босиком, щеголяя влажными пятнами даже на джинсах. И только под возмущённым взглядом Чондэ обнаружил, что промахнулся с пуговицами и криво застегнул насквозь мокрую и почти прозрачную рубашку, на которую ещё и капало с влажных волос.
Он честно собирался извиниться и за опоздание, и за свой вид, но не успел. Чондэ обрушил на него потоки упрёков.
— Ким Чонин, что ты себе позволяешь? Если ты хотел испытать моё терпение, то у тебя отлично получилось. Здесь не ночной клуб и даже, представь себе, не бордель. Меня не волнует, как и сколько на это уйдёт времени, но ты не зайдёшь сюда, пока не приведёшь себя в порядок! Вон! И немедленно!
— Но… — Чонин осёкся под откровенно насмешливыми взглядами однокурсников. Те бесцеремонно указывали на него и отпускали не самые приятные комментарии. Это не имело бы особого значения, если бы не шло дополнением к реакции Чондэ. Но шло. И по этой причине Чонин чувствовал себя униженным сверх меры. Он же не специально примчался вот так, чтобы выслушивать подобные оскорбления не от кого-то там, а от Чондэ. Можно подумать, Чондэ ни разу не видел его вовсе без одежды и даже возбуждённым.