Ждать дольше не получалось. Губы Чондэ отнимали последние крохи терпения.
Чонин резко отстранился, ухватился за бёдра Чондэ и рывком придвинул его к себе ближе. Так близко, чтобы упереться головкой в порозовевшие края входа. И поймать томный взгляд за миг до того, как войти в горячую тесноту.
Зажмурившись, Чонин с силой впился пальцами в бёдра Чондэ, толком не осознавая этого, потому что куда больше его волновали плотно охватившие член стенки. Они сжимались вокруг твёрдого ствола, мягко сдавливая его, и расслаблялись, чтобы вновь сжаться, оглушая острым удовольствием, приправленным капелькой безумия.
Склонившись над Чондэ и уперевшись ладонями в прохладную поверхность, Чонин ловил хриплое дыхание и отрывисто касался припухших от поцелуев мягких губ. Было нестерпимо хорошо и невыносимо плохо быть в Чондэ, потому что хотелось большего. Удовольствие и боль от недостаточности удовольствия противоречили друг другу и делали всё прочее бессмысленным и ненужным.
Чондэ подлил масла в огонь, уцепившись за его шею обеими руками и подавшись бёдрами навстречу, насаживаясь на член так, чтобы Чонин ощутил, как стенки раздвигаются, позволяя проникнуть глубже. От этого дух захватывало, и противиться этому не получалось. Чонин с глухим рычанием сжал нижнюю губу Чондэ зубами и с силой толкнулся, ещё раз и ещё, а после остановиться уже было нельзя.
Чондэ скользил влажной от пота спиной по полированной крышке под собственные отрывистые стоны и отчаянно цеплялся то за Чонина, то за предательски ненадёжную поверхность. Его бессилие и безуспешные попытки как-то зафиксироваться на месте заводили ещё больше и усиливали снедающий Чонина жар и жажду скорости. Толчки и пульсация мышц входа и стенок внутри заставляли двигаться без устали в погоне за желанным освобождением от стремительно нарастающего удовольствия, переполнявшего каждую клетку тела и разум, от которого мало что осталось.
Чонин выпрямился, дёрнул Чондэ к себе, насаживая на член, и запрокинул голову, крепко зажмурившись, будто это могло спасти от ярких вспышек перед глазами. Но вспышки жили по ту сторону век.
Раскинувшийся на белой крышке Чондэ уже не пытался ухватиться за гладкую поверхность, просто выгибался, приоткрыв рот в немом крике. Вскинутые брови подрагивали на быстрых и глубоких толчках, а черты лица искажались от удовольствия всякий раз, как Чонин ударялся бёдрами о его ягодицы, входя в податливое тело резко и точно. Стонов больше не было, только хриплые судорожные вдохи и выдохи, шлепки и особенные звуки от скольжения влажного от пота тела по полированной глади.
Чонин уже вообще ни о чём не думал, только упивался видом полностью открытого для него Чондэ, раскинувшегося на ослепительно белом фоне. Толчками пытался догнать чересчур громкий стук сердца, звеневший в венах по всему телу и отдававшийся в висках почти болью. Он больше не двигался, он стал движением сам. Танцем. Ритмом под мелодию хриплого дыхания Чондэ и пульсацию мышц внутри Чондэ.
Тесный жар заднего прохода окутывал и сжимал напряжённый до налитых вен ствол, каждый толчок заканчивался отчётливым влажным хлопком внутри Чондэ. Чонин больше не пытался даже смотреть, выгорая изнутри и стараясь не чувствовать, как вдоль позвоночника стекает пронизывающее удовольствие, скручивается в яичках и заставляет сильнее напрягать мышцы бёдер. Кожу на ладонях покалывало мелко-мелко, и это покалывание расползалось по всему телу слишком уж стремительно.
Чондэ начал кончать раньше, крепче сжимая в себе толстый член. Невольно Чонин поддался, ускоряясь и всё жёстче вбиваясь в тугую тесноту его тела. Пока Чонина не хлестнуло обжигающим пламенем — сразу всего и до короткого беспамятства.
Он медленно выкарабкивался из душного оргазма, рассеянно растирая ладонью вязкие капли по животу Чондэ и ощущая под пальцами подрагивание мышц. Из приоткрытого входа с покрасневшими краями медленно сочилась сперма, капала на чистую белую поверхность.
Чонин задыхался и дрожал, разглядывая обессиленно раскинувшегося на крышке рояля Чондэ. Тот ловил воздух широко раскрытым ртом и не открывал глаза. При каждом вздохе под кожей выразительно проступали очертания рёбер, а живот западал. Время от времени Чондэ с явным трудом сглатывал слюну и слабо шевелил пальцами, будто надеялся дотянуться до Чонина и прикоснуться.
Чонин не выдержал, привлёк Чондэ к себе, обнял, на миг зарывшись носом в мокрые от пота каштановые волосы, подхватил и поволок в ванную, которую нашёл далеко не сразу.
Как они добрались до кровати в спальне, он уже не помнил. И не помнил, как они уснули. Он помнил лишь, что всё время прижимал Чондэ к себе и жадно слушал тихое дыхание, словно это была музыка.
========== - 23 - ==========
Комментарий к - 23 -
Доброе утро, котички :)
Вот и одна из последних глав.
Ваша Бета
- 23 -
Открыв глаза, Чонин увидел часы, висевшие на стене. Они показывали всего семь утра — рановато для воскресного дня. Чонин не планировал просыпаться так рано. Он закопался под одеяло, прижался к спине Чондэ и уткнулся носом в спутанные на затылке каштановые волосы. Чондэ тихо сопел и не возражал, когда Чонин приобнял его, подтягивая ближе к себе.
Чонин только смежил веки, как сразу же напряжённо замер. Наверное, именно это его и разбудило — тихий звук, который повторился. Как будто в доме был кто-то ещё. Где-то в стороне кухни, гостиной и прихожей.
Чонин вновь распахнул глаза и приподнялся на локте, настороженно прислушиваясь. Озадаченно уставился на распахнутую дверь. В проёме через минуту появился человек, которого Чонин никогда раньше не видел. Человек чем-то неуловимо напоминал Чондэ, но выглядел строже и холоднее, из-за чего казался старше. И его губы не хранили даже намёка на вечную улыбку Чондэ.
Незнакомец молча смотрел на Чондэ и Чонина, после немного отступил и коротким жестом предложил Чонину прогуляться за пределы спальни. Затем он исчез в тенях коридора, предоставив Чонину возможность выбраться из-под одеяла и кое-как одеться.
Чонин торопливо застёгивал брюки, мгновенно забыв о сне. Он прекрасно понимал, что застали их с Чондэ не в самый откровенный момент, но ситуация сама по себе была достаточно красноречива. Что вообще можно подумать, увидев двух обнажённых парней в постели, лежащих рядом, и когда один обнимает другого? Вот именно.
Внезапный гость наверняка Чондэ не чужой, но вряд ли он ожидал увидеть Чондэ в такой вот компании и при таких обстоятельствах. И Чонин не представлял, что говорить и как. Поколебавшись, он прикоснулся ладонью к плечу Чондэ, но тот не проснулся, только забился под одеяло с головой, сонно проворчал что-то и свернулся клубком.
Ладно.
Чонин одёрнул рубашку, немного пригладил встрёпанные волосы и решительно вышел в коридор. Нашёл гостя в гостиной — тот сидел в кресле у столика и ждал.
Чонин вежливо поприветствовал его, но в ответ не получил ничего, кроме пристального и неодобрительного взгляда, после чего гость достал бумажник, покопался там и бросил на стол деньги. Достаточно много.
— Надеюсь, на такси тебе хватит. Понятия не имею, кто ты такой, и когда и при каких условиях Чондэ тебя подцепил, но могу сказать определённо — тебе тут не место, потому проваливай.
До Чонина дошло далеко не сразу, ну а когда всё-таки дошло, вспыхнуло всё лицо сразу от унижения и стыда.
— Если у вас с ним есть ещё какие счёты или договорённости, разберётесь с этим потом. Оплачивать чужие развлечения из своего кармана я не собираюсь.
Как ещё один удар, будто первого было мало. Чонин стиснул кулаки до боли, пытаясь осознать всё сразу. В голову одновременно лезли тысячи мыслей, из которых наиболее чёткими оставались две. Первая — его приняли за человека, оказывающего определённые услуги за деньги, и внезапность такого унижения оглушала. Вторая — гость ничуть не удивился и вёл себя так, словно Чондэ вполне мог сделать нечто подобное. Это оглушало вдвойне. И Чонин не представлял, что ему предпринять. Любые варианты выглядели смешно и нелепо. Вплоть до того, что он сам себе показался бы жалким, если бы попытался объяснить явно близкому Чондэ человеку, что находится в этом доме… на каких основаниях? На тех, что он ученик Чондэ и влюблён в него? Выглядело это теперь не лучше, чем предложенная гостем версия.