А та худая, тонкая, как тростинка, что гнется и на слабом ветру; кожа и кости, скелет, одетый в кожаный мешок, и только большие глаза, полные слез, говорили, что она жива. Она смотрела этими глазами, Господи, смотрела на всех нас, ожидая, что кто-то протянет ей руку, спасет ее от гнева и бича, брата гнева; ее били еще, но Евфимий не сказал: «Не бейте ее, прежде надо рассудить ее поступок», а только, пока ее били, спросил: «Как тебя зовут, женщина?» И она ответила: «Меня зовут Нун». А затем отец Евфимий сказал: «Есть ли отец у сына, которого ты носишь?», и она сказала: «Нет, и я не знаю, как это произошло, потому что я не согрешила, и Бог мне свидетель, что было так».
Это разозлило жителей деревни, и они начали снова бить ее палками и проклинать, одаряя ее плевками уст своих. Один из них крикнул: «Не погань имя Господне, блудница, потому что ты не Богородица!» А другой сказал: «Отец Евфимий, какое слово и какой закон писаны для согрешивших так, как согрешила эта блудница?»
А отец Евфимий сказал: «Тот закон, что для вас праведен, и Богу справедливость приносит, а ей утешение и покаяние». И собрался уходить, а крестьяне все продолжали ее бить.
В этот момент появился Прекрасный. Крикнул: «Стойте, люди!», и те остановились, глядя на него с недоверием. А тот, кто спрашивал Евфимия о законе, по которому ее судить, со злобой крикнул: «Вот от кого она понесла, потому что эта блудница все время вертелась у церкви, как течная сучка, готовая спариться!» И все рассмеялись, грозно и безобразно, а лицо отца Евфимия озарил мрачный свет, потому что он вспомнил что-то, что нельзя было забыть.
А бедная Нун безумными глазами посмотрела на Прекрасного и заплакала, говоря в его защиту, что она честная женщина и не хочет, чтобы кто-то другой претерпел ее муки: «Этот человек не отец моего ребенка».
Прекрасный затем подошел, обнял ее и взял под защиту, а люди начали и его бить и угощать плевками и ударами палки. И тогда он сказал: «Слушайте, что я скажу вам, люди, и пусть мое слово живет в вас, ибо оно истинно, а истина только в душах великих живет, потому что она Велика и Едина. Эта женщина приносила мне хлеб и воду в церковь, хотя никто ей не приказывал, а от вас я до сих пор только удары, брань и плевки получил в дар; чем же она хуже вас, тех, что ни в церковь не ходят, ни Бога не знают, а приходят сюда за справедливостью, как будто справедливость — здесь, у нас? У человека, а не у Бога вы закон ищете, чтобы человека осудить, а это дело неправедное, лишь безумца достойное».
При этих словах отец Евфимий покраснел так, что казалось, он лопнет, но он сдержался; остался стоять невдалеке, чтобы услышать, что еще скажет Прекрасный. А один из людей воскликнул: «Скажи нам тогда закон Божий, по которому нам можно судить, раз ты не признаешь закона, данного человеком, ибо наш закон гласит ясно: таких надо побивать камнями».
А Прекрасный сказал: «Сказано в Писании Сына: кто из вас без греха, пусть первым бросит в нее камень!»
И все наклонились, чтобы поднять по камню, считая себя ангелами, а Прекрасный, видя, что восторжествует закон грешников, упал к ногам Евфимия и поцеловал их, умоляя его рассудить, потому что тот был ближе всех к Богу по учености.
О, как изменилось лицо Евфимия в тот момент! Какую кротость, удовлетворенность и притворное великодушие увидел я тогда в его душе, потому что я уже сказал, что я смотрю в души других людей, поднимаю завесы, заглядываю и подглядываю, и живу в устах других людей с того дня, когда я потерял дар слова, чтобы получить дар истины! И теперь, когда я пишу это, я не могу забыть это выражение самодовольства, ибо увидел отец Евфимий, увидел льстец, горделивый и суетный, что колесо судьбы, наконец, повернулось в положение, для него благоприятное и угодное, он увидел, что его молит тот, кто его оскорбил и высмеял, кто презрел сочинения его, и власть показалась ему сладкой, потому что она по закону силы вынуждает других приносить чудные и приятные дары: признания тех, кто не признает, любовь тех, кто не любит, уважение тех, кто не уважает. Жестом прощения и притворной милости Рыжий дал знак подняться Прекрасному, у которого слезы текли по щекам, и в своем ослеплении не помыслив, что раньше говорил совершенно противное, сказал: «Мудрые речи изрек этот человек. И будет разумно, если вы послушаете его. Пусть эта женщина пока поживет, а Господь накажет ее, когда придет время».