И, сияя от своей вынужденной доброты, собрался уходить, а Прекрасный еще долго обнимал ему ноги, благодарил и благословлял его. Наконец Евфимий посмотрел сверху вниз на него все еще стоящего на коленях у его ног, и тихо сказал, так, что слышали только я и Прекрасный: «Иногда есть польза и от того, кто, казалось бы, ничего не стоит».
И ушел.
А недовольные люди разошлись, размахивая в воздухе палками, изливая свой гнев на невинных животных и растения на обочине дороги.
Посередине двора стояла, дрожа от страха и холода, голодная и избитая Нун, женщина, носящая в своем чреве сына, у которого не было отца.
Самек: столб, опора / Айин: плодоносящая
1 — Иероглиф;
2 — Критское;
3 — Буква Самек со стелы царя Меша.
1 — Иероглиф;
2 — Критское;
3 — Буква Айин со стелы царя Меша;
4 — Современное.
Когда Евфимий вошел в семинарию, Нафанаил Послушный в гневе подошел к Евфимию и спросил: «Зачем ты сделал это, Учитель души моей? Почему потворствовал греху?» А Евфимий со зловещей улыбкой ответил, и при этом у него на шее билась жилка, как на шее у ящерицы: «Я знаю, что делаю, и смысл моего деяния станет понятным, когда последуют другие события. Ни мне, ни тебе худо от этого деяния не будет, а принесет оно богатый урожай».
Я снова пошел к Прекрасному, который увел Нун с собой и положил ее на ложе свое, чтобы та отдохнула. И дал ей поесть хлеба и попить воды, а затем оставил ее и вышел со мной во двор. «Куда ты пойдешь?» — спросил я без языка, только губами, и он меня понял, потому что я уже говорил: мы лучше без языка понимаем друг друга, как лучше без священника между нами и Богом, с Создателем общаемся. А он посмотрел на меня и сказал: «Близится время, когда я уйду к Отцу моему, ибо должно исполниться слово пророка, а пока я здесь, слово не исполнится, поэтому я должен буду уйти от вас, чтобы потом вернуться, как предсказано, и забрать вас в дом Отца моего, ибо много у него места для беззаботной жизни».
Он понял, что я хотел спросить другое, и потому ответил притчей; но когда увидел, что я стою сломленный и бледный и не отхожу от него, добавил: «Я понял, воистину я понял, что и на этот раз пришел напрасно, потому что люди ослеплены не сиянием Вседержителя, но своим собственным, и они не хотят узнать меня, ибо слепы от своего сияния и моего света не видят; и власть в мире этом дороже им любви в другом; какая польза будет, если я исцелю властителей от болезни властвования? Я иду к своему палачу с просьбой сделать добро, чтобы спасти себя; а если он опять учинит, зло, то исполнит предсказанное, думая, что учиняет мне зло, а не добро; а я счастливый отойду в кущи Отца своего».
Я хотел, очень хотел тогда сказать ему, что отец Евфимий — слабая опора даже для самого себя, не говоря уже о других; что есть один лишь столп, который держит небо, землю, воду и все миры, и что других столпов, кроме этого, нет, потому что человек силен в слабости своей, а человек — соломинка; хотел еще ему сказать, что не дано человеку на человека опереться, потому что слаб он телом, а еще слабее душой, ибо в конце концов во зло превращает он веру в другого человека, но, к счастью, у меня нет языка, а не то согрешил бы, сказав так, потому что только вера хранит в нас жизнь и спасает от смерти. Тогда я почувствовал, что хорошо, что я выплюнул язык, чтобы больше не грешить им.
А он пошел к отцу Евфимию и попросил его позволить Нун остаться здесь, ибо она была в тягости, и грех был бы отпустить ее, чтобы она ушла с еще одним человеком в утробе. Отец Евфимий Притворный погладил его по голове и сказал: «Чадо мое, на это я должен спросить разрешение пресвитера Петра. Я все сделаю, чтобы было по-твоему, и обещаю: завтра я пойду к нему и смиренно попрошу его, ибо душа нам дана лишь для благих дел; иди с миром, и пусть женщина переночует здесь, а если это грех, то пусть Господь меня проклянет, а тебя благословит и сохранит».
А Прекрасный долго потом целовал ему руку и плакал слезами жаркими и крупными.
А вечером раскрылась утроба у женщины, открылась миру, и женщина начала рожать. Отец Варлаам и Прекрасный повернули ее лицом на восток и приняли у нее роды, и она родила сына.
И вот, ночь, предпоследняя ночь перед приездом отца Кирилла, а монастырь оглашается плачем нового человека; и Прекрасный держит его на своих длинных худых руках и смеется, радуясь, как будто сыну, зачатому от его семени, и отец Варлаам благословляет младенца, а Нун, усталая и счастливая, уже спит и видит во сне, что ее больше не бьют палками и не срамят, потому что она открылась миру и родила человека, а это не грех, ибо тем самым она умножила паству Господню на еще одну Душу.