Если даешь что нуждающемуся, то пусть веселость лица твоего предваряет даяние твое, и добрым словом утешь скорбь его. Когда сделаешь это, тогда твоя веселость в его сознании побеждает твое даяние, т.е. (она) выше удовлетворения потребности тела.
Милостыню необходимо подавать щедро.
Если имеешь что лишнее сверх дневной потребности, раздай это нищим и иди с дерзновением приносить молитвы свои, т.е. беседуй с Богом, как сын с отцом. Ничто не может так приблизить сердце к Богу, как милостыня, и ничто не производит в уме такой тишины, как произвольная нищета. Лучше, чтобы многие называли тебя невеждою за простоту, нежели — мудрым и совершенным по уму за славу (в сирийском тексте: «за твою бережливость»). Если кто, сидя на коне, протянет к тебе руку, чтобы принять милостыню, не откажи ему, потому что в это время он, без сомнения, скуден, как один из нищих. Когда же подаешь, подавай с великодушием, с ласковостью на лице, и снабди его в большей мере, нежели сколько просил он. Ибо сказано: посли кусок твой на лице бедного, и не по многом времени найдешь воздаяние (Еккл. 11,1). (В нашем тексте: «Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его».) Не отделяй богатого от бедного, и не старайся распознавать достойного от недостойного; пусть все люди будут для тебя равны для доброго дела. Ибо сим способом можешь и недостойных привлечь к добру, потому что душа посредством телесного (благодеяния) скоро привлекается в страх Божий. И Господь разделял трапезу с мытарями и блудницами и не отлучал от себя недостойных, чтобы сим способом всех привлечь в страх Божий и чтобы посредством телесного приблизились к духовному Поэтому благотворением и честию уравнивай всех людей, будет ли кто иудей, или неверный, или убийца, тем паче что и он брат тебе, одной с тобой природы, и не с ведением заблудился от истины.
(Слово 56, стр. 286-287).
Юродство.
Если человек не будет пренебрегать и почестями и бесчестиями и ради безмолвия терпеть поношение, поругание, вред, даже побои, не сделается посмешищем и видящие его не станут почитать его юродивым и глупцом: то не возможет он пребыть в благом намерении безмолвия.
(Слово 23, с. 11).
Явление ангелов подвижникам.
Нужно ли говорить что о подвижниках, чуждых миру сему, и об отшельниках? Они пустыню соделали градом, обратили в селение и обитель ангелов. К ним, по благоустройству жития их, всегда приходили ангелы и, как слуги единого Владыки, иногда соратуя, пребывали с теми, которые все дни жизни своей любили пустыню и из любви к Богу имели жилища свои в горах, вертепах и пропастях земных. И так как они, оставив земное, возлюбили небесное и соделались подражателями ангелов, то и сами святые ангелы по справедливости не скрывали за это от них зрака своего и исполняли всякое желание их, по временам же являлись им, научая, как надлежит им жить, а иногда объясняли то, в чем недоумевали они; иногда же сами святые вопрошали их, о чем надлежало. Иногда телам их, изнемогшим от неядения, прикосновением руки или словами сообщали сверхъестественную силу и укрепляли их; иногда же приносили им пищу, хлеб и даже овощи или какие-либо другие с хлебом вкушаемые снеди; и некоторым из них объявляли время, а иным и образ их преставления. И нужно ли перечислять многое, чем доказывается любовь к нам святых ангелов и всевозможное попечение их о праведных? Они промышляли о нас, как старшие братья о младенцах. Сказано же сие, чтобы всякий мог уразуметь, что «близ Господь всем призывающим Его во истине» (Пс. 144,18), и видеть, каково промышление Его о тех, которые посвятили себя на благоугождение Ему и от всего сердца Ему следуют.
(Слово 57, стр. 295—297).
[14] По сирийскому тексту смысл такой: «Почему удовлетворение страстей тела дает ему рост и крепость, тогда как удовлетворение страстей души вредит ей, хотя они будто бы ей должны быть свойственны?»
[15] Слов «свойственно ему» в греческом издании нет, дополнены же они из древней славянской рукописи. В сирийском тексте это место читается так (после слова «противоположны»): «то все, что телу доставляет пользу и радость, должно рассматриваться как чуждое природе души и возложенное на нее только посредством заимствования, если она себе усваивает это: ибо то, что принадлежит природе души, смертоносно для тела».
[16] По сирийскому тексту мысль другая: «но оно просто научило нас, что здесь, без изменения нашей природы и перемены места, мы не можем получить ощущения о блаженстве от них».