«Я тебе сообщу, что подлежит познанью,
познавшие это достигают бессмертья.
Безначально Запредельное Брахмо, ни как Сущее,
ни как Не Сущее, Его не определяют:
У Него везде руки, везде глаза, уши, головы,
лица,
Все слыша, все объемля, Оно пребывает в мире;
Качествами всех чувств сверкая, ото всех чувств
свободно,
Бескачественное качествами наслаждается,
все содержащее, лишенное связей,
Вне и внутри существ, недвижное, и все же
в движенье,
Оно по своей тонкости непостижимо.
Оно далеко и близко»
(XIII, 12—15).
Дочь: Разве не противоречивы такие представления о Боге?
Отец: Нет, они дополняют друг друга. Предположим, что ты поднимаешь к небу невооруженные глаза, чтобы посмотреть на полуденное солнце. Ты ослеплена и не можешь смотреть на него. Тогда ты смотришь через дымчатое стекло и видишь его как круглый красный шар. Солнце, которое ты увидела вначале, не отличается от солнца, которое ты видишь теперь. То же самое солнце сияет в небе. Подобно этому, Абсолют как таковой называется Брахманом. Абсолют в Его отношении к миру, то есть, тот, который воспринимается через человеческие очки, есть Ишвара. Первый безличен, последний — личный Бог.
Дочь: Тогда, значит, Ишвара — это не реальность, но лишь проекция нас самих?
Отец: Как ты можешь так говорить? Разве красный шар, который мы видим через дымчатое стекло на месте солнца, есть проекция нас самих? Ишвара есть наилучший образ Брахмана, который мы можем представить себе на нашем уровне знания. Это единственный способ, с помощью которого Абсолют может проявиться в уме человека.
Дочь: Тогда мы не можем сказать, что Бог есть одновременно ниргуна и сагуна. Он есть сагуна для нас, из-за ограниченности наших возможностей.
Отец: Ты права, моя девочка. Не вполне правильно говорить, что Бог есть как сагуна, так и ниргуна. Мы не можем сказать, что полуденное солнце сияет и не сияет в одно и то же время. Оно сияет само по себе, но не сияет, когда мы смотрим на него через дымчатое стекло.
Дочь: Ты сказал, что Абсолют безличен. Ты хотел этим сказать, что Бог — это не личность?
Отец: Все зависит от того, что мы подразумеваем под личностью. Если мы имеем в виду нечто конечное и ограниченное, тогда, конечно, Бог не есть личность. Обычно личность предполагает существование какого-то другого, отдельного от нее существа. Поэтому личностью можно назвать того, кто состоит в некоем отношении к другим (личностям), находящимся вне его. Такое условие, очевидно, неприменимо к Богу, который есть Абсолют, и который есть все. Не может быть ничего вне Бога и отличного от Него. Он не является личностью, противостоящей другим личностям. Он есть неделимый Дух, присутствующий во всех личностях. Он есть объединяющий принцип во всех существах. Поэтому, можно употреблять выражение «личность Бога» только в необычном смысле, понимая под этим наивысшее представление о Боге, которое можем иметь о Нем мы, конечные существа. Чтобы избежать неопределенности, мы говорим, что Абсолют сам по себе безличен. Понятие Бога, которое обычно распространено в народе, является грубо антропоморфным.
Дочь: Что значит «антропоморфное»?
Отец: «Антропоморфный» означает «имеющий человеческую форму». Простой человек из народа представляет себе Бога просто как великого человека. Как человек ест, наслаждается, сражается и женится, так же и его Бог ест, наслаждается, сражается и женится. Человек создает семью и смотрит на своего старшего сына, как на главного помощника, и так же поступает его Бог. Человек преследует и убивает своего врага, и так же делает его Бог. Все обряды в народной религии во всех странах построены по этому принципу. Именно неприятие такого грубого религиозного представления, когда люди равняют себя с сонмами богов, которые любят и порождают себе подобных, заставляло великие умы, такие как Будда, хранить молчание о Боге. Даже Бог Гиты, необычайно терпимый ко всем формам поклонения, как бы они ни были несовершенны, говорит:
«Неразумные мыслят, что Непроявленный
Я достиг проявленья,
Они запредельного, вечного, непревосходимого
Моего Бытия не знают»
(VII, 24).
Но, по мере того, как ум человеческий развивается, представление человека о Боге становится более возвышенным, и многие антропоморфные черты постепенно исчезают. Постепенно Бог становится понятным как Сущность вне времени и пространства. Но даже наиболее просвещенные из нас, уже по той простой причине, что мы люди, для целей религиозной практики должны представлять Бога как личность и переводить наши чувства к Нему на язык человеческих привязанностей. Иначе великая духовная жажда осталась бы неудовлетворенной. В то же время, в моменты прозрения, благодаря присутствию в нас Высшего Духа, мы не накладываем на Бога тех ограничений, от которых страдаем сами. Мы должны ясно сознавать, что Бог, как объект нашего поклонения и познания, не может быть Абсолютом, который выше всяких разделений на объект и субъект. Мы должны бесстрашно признать, что теизм, в конечном счете, — это лишь приукрашенный антропоморфизм. Потому наши индусские святые не хотели останавливаться на полпути, но шли вперед и стремились видеть Бога таким, каков Он есть, а не таким, каким мы Его себе представляем.