— Да-да.
Она повернулась к нему.
— Мы живем в таком диком мире, Джефф, где люди убивают друг друга из-за нескольких долларов, чтобы нанюхаться…
— А, ты имеешь в виду кокаин?
Она грустно кивнула.
— Страшное зло. Я понимаю, милая. А ты не думала о том, что мы могли бы сделать этот мир лучше?
Она бросила на него недоверчивый взгляд.
— Ты считаешь, это возможно?
Он обнял ее и дрогнувшим голосом проговорил:
— Год назад я бы ответил тебе «нет». Но с тех пор как я нашел тебя… вернее, с тех пор как ты изменилась… Теперь для меня нет ничего невозможного!
Радость переполнила все ее существо.
— Ах, Джефф, я чувствую то же самое! А знаешь, мы могли бы стать миссионерами. — Она заколебалась. — Если, конечно, ты согласен. — «И если мне позволят здесь остаться», — добавила она про себя, и ей стало грустно.
Он улыбнулся.
— Чудесная мысль, милая! Или мы могли бы вступить в «Корпус мира»… или просто помогать там, где нужно, в нашей общине.
— Да, это было бы прекрасно.
— Значит, ты действительно не хочешь возвращаться на работу?
— Ну да. Я уже сказала, что мы…
— Предоставим заниматься этим Джорджу?
Она кивнула.
Улыбнувшись, Джефф подвел ее к скамье, открыл сборник шекспировских сонетов и процитировал:
Могу ли с летним днем тебя сравнить?
Но ты его нежнее и прекрасней
— Ты, конечно, преувеличиваешь, — отозвалась она.
— Вовсе нет. Я ведь и сам постоянно писал стихи. — И он внезапно отвел глаза.
— О Эбби?
— Да. Прости, что я упомянул об этом, — страдальчески взглянул на нее Джефф.
— Что же здесь прощать? Это же так хорошо — писать стихи о любимой. Когда-нибудь ты снова станешь писать их.
— Уже, — с чувством произнес он.
— Ты написал стихи? — просветлев, спросила она.
— Да, — хрипло ответил он. — О тебе.
Мелисса всплеснула руками.
— Ах, я должна их услышать!
Улыбнувшись, он достал из кармана смятый лист бумаги.
— Они называются «Моя Мелисса».
— Ах, мне уже нравится, — откликнулась она. — Читай же, прошу тебя.
Ты поутру ко мне явилась,
Как будто родилась ты вновь.
Ты мне дана как Божья милость,
Мелисса — радость и любовь.
Ты душу мне уврачевала,
Избыла горести мои,
Из пепла, милая, восстала,
Зажгла во мне огонь любви
Меня ты к жизни возродила,
Бесчувствие изгнала прочь
И ярким светом озарила
Мою безрадостную ночь
— Ох, Джеффри! Это самые хорошие стихи, которые я слышала! — На глазах Мелиссы сверкнули слезы.
Он сел и привлек ее к себе.
— Нет, правда, замечательное стихотворение. Оно напоминает мне прекрасные любовные стихи Элизабет Баррет Браунинг. Знаешь, мне показалось, что это так романтично — когда она убежала с Робертом Браунингом. Ну как же, только в прошлом году я прочла ее новую книгу — «Сонеты с португальского». Превосходно…
— Мелисса! — Джефф внезапно вскочил с места и уставился на нее. Лицо его было бледно, глаза широко раскрыты. — Сонеты Элизабет Баррет Браунинг были впервые опубликованы в 1850 году! О чем ты говоришь, Бог мой!
Она потупилась с несчастным видом.
— Прости меня, Джефф. Ты же знаешь, в голове все у меня перепуталось, после того как я…
— Нет, здесь кроется нечто большее, — решительно произнес он. — Ты от меня что-то скрываешь! С тех пор как ты упала, ты так изменилась! Не знай я, что это невозможно, поклялся бы, что передо мной — другой человек!
Мелисса погрузилась в размышления. У нее наконец появилась прекрасная возможность рассказать Джеффу правду. Кроме того, ей давно уже пора отплатить ему за откровенность и сердечность.
Девушка смело взглянула ему в глаза.
— Возможно, Джефф. Дело в том, что я действительно другой человек.
— Шутишь, — растерянно хмыкнул он.
Она задумчиво покачала головой.
— О Боже мой! Ты действительно считаешь, что ты — другой человек! — испуганно воскликнул Джефф.
— Не считаю, — поправила она его. — Я на самом деле другой человек. А ты, пожалуйста, сядь.
Он сел и настороженно уставился на нее.
— Я так и знал. Последствия твоего падения гораздо серьезнее, чем мы считали. Черт побери, я же говорил, что нужно было отправить тебя в больницу…
— Джефф, ни больница, ни рентген тут ни при чем, — твердо прервала она.
— Хорошо. Так скажи мне, кто, по-твоему.. то есть кто ты?
— Я — Мелисса Монтгомери, родственница молодой женщины, которую ты знал как Мисси, — на едином дыхании произнесла она.
— Ну да, родственники Мисси, те, что владели домом изначально, носили фамилию Монтгомери, — хмыкнул он.
— Это мои родители.
— Бог мой! И ты пытаешься доказать мне, что ты вовсе не Мисси Монроу, а какая-то ее дальняя родственница? Но это же смешно! — воскликнул он. — Ты слишком похожа на Мисси, чтобы быть кем-то другим!
— Уверяю тебя, Джеффри, я не Мисси.
— Мелисса, ты не можешь быть кем-то другим, — пылко возразил он. — Ведь сходство настолько невероятно, что… — Внезапно он замолчал, внимательно вглядевшись ей в лицо. В глазах его читалось смятение.