Пока авангард совершал этот сложный и опасный маневр, остальная часть английской армии была занята тем, что сносила ближайшие дома и забирала все лестницы, двери и ставни, которые только могла найти. После того как на другом берегу Соммы был создан надежный обороняемый плацдарм они приступили к ремонту и восстановлению брешей в разрушенных дамбах с помощью найденной древесины, а также фашин, соломы и любых других материалов, которые попадались под руку. К часу дня по дамбе могли проехать три человека в ряд, и началась полномасштабная операция по переправе через Сомму. Стремясь осуществить переправу как можно быстрее король разделил армию на две части и приказал, чтобы обоз переправлялся по одной дамбе, вероятно, в Бетенкуре, где рельеф местности был более ровным, а его бойцы — по другой.[469]
Существовала очевидная опасность, что такое количество людей, пытающихся использовать столь узкий проход, могло привести к хаосу. Люди были кучно собраны вместе, стремились побыстрее переправиться через реку, и в случае атаки противника могли запаниковать и устроить давку. Чтобы поддерживать дисциплину и ободрять людей Генрих поставил с обоих сторон переправы специально отобранных надежных и авторитетных командиров. Их сурового присутствия оказалось достаточно, чтобы подавить любые беспорядки еще до их начала, и как основная часть армии, так и арьергард достигли противоположного берега Соммы без потерь и серьезных инцидентов. Тем не менее операция была завершена уже после наступления темноты когда последние люди и лошади благополучно перешли на другой берег.[470]
Невозможно было провести такое масштабное логистическое мероприятие, не привлекая внимания противника. По словам капеллана, еще до того, как сто человек перешли реку вброд, из деревень на северной стороне начали появляться небольшие группы французской кавалерии. Они послали разведчиков вперед, чтобы оценить ситуацию, а остальные предприняли запоздалые попытки объединиться для сопротивления. Но не успев сделать это быстро, они подверглись нападению английского авангарда, что еще больше усилило их замешательство. К тому времени, когда они собрались в достаточном количестве, чтобы рискнуть подойти, английский плацдарм был надежно защищен, и армия хлынула через реку, чтобы укрепить его. "По этой причине, — с явным удовлетворением заметил капеллан, — французы, заняв позицию на переправе и оценив нашу способность к стойкости и собственную неспособность к сопротивлению, покинули это место и исчезли из нашего поля зрения".[471]
Англичане провели веселую ночь, расположившись на ночлег в деревушках Ати и Монте-Лагаш, их настроение было приподнято смелостью и эффективностью, с которой они так неожиданно осуществили переправу через реку. "С нашей стороны, — рассказывал капеллан, — мы очень радовались тому, что сократили наш поход, как многие считали, примерно на восемь дней пути. И мы очень надеялись, что вражеская армия, которая, как говорили, ожидает нас в верховьях реки, не захочет идти за нами в погоню".[472] Этим надеждам был нанесен удар на следующее утро, в воскресенье 20 октября, когда в лагерь прибыли три герольда с посланием от герцогов Орлеанского и Бурбонского и коннетабля д'Альбе. Хотя французской кавалерии не удалось предотвратить переход англичан через Сомму, ей, очевидно, удалось быстро передать сообщение своему командованию. Письма, которые герольды доставили Генриху, были составлены в учтивых выражениях, как вызов на поединок. Орлеанский, Бурбонский и д'Альбре, по их словам, "хорошо знали, что с тех пор, как он покинул свое королевство, его желанием было сразиться с французами. И поэтому они, будучи тремя принцами, королевской крови Франции, готовы помочь ему и исполнить его желание и выполнить то, к чему он стремился; и если он пожелает назвать место и дату, где он хотел бы сразиться с ними, они будут рады встретиться с ним там; представители каждой стороны выберут и сообщат [место] так, чтобы оно не давало никаких преимуществ одной или другой стороне, при условии, что это будет одобрено королем, их суверенном".[473]
На современный взгляд кажется странным, даже абсурдным, чтобы атакуемая сторона отдавала критически важные военные преимущества выбора времени и места для сражения, особенно уязвимому врагу, который был отброшен далеко от своей цели и испытывал нехватку людей и припасов. Но, как и вызов Генриха V дофину, это был почитаемый рыцарский обычай того времени. Аналогично, тот факт, что терминология была взаимозаменяема с терминологией вызова на поединок — вплоть до упоминания "желания" Генриха сражения и желания французских принцев избавить его от этого — не означает, что это была игра или неискреннее позерство. Французы были настроены вполне серьезно.
469
Ibid.;