В июне 1413 года, через несколько дней после появления повторных воззваний Уайтлока на дверях церквей в Лондоне, заговорщики были арестованы и оказались в Тауэре. К ярости Генриха V, Уайтлок сбежал до того, как его отправили на суд, и так и не был пойман. Хейк и еще один из заговорщиков были освобождены на условиях, позволяющих предположить, что они выдали других заговорщиков королю и, возможно, должны были работать далее в качестве двойных агентов.
Единственной реальной жертвой всего этого дела стал несчастный тюремный надзиратель, который помог Уайтлоку бежать. Он был схвачен, повешен и четвертован как предатель, а его голова была вывешена на воротах Тауэра в качестве предупреждения остальному тюремному персоналу о том, что неисполнение обязанностей не будет терпеться.[141]
Дело Уайтлока, как и восстание Олдкасла, было пресечено в зародыше благодаря быстрым и решительным действиям Генриха V, но оно подтвердило опасность того, что люди могут поверить, что Ричард II еще жив. Поэтому до конца года Генрих распорядился, чтобы тело Ричарда, которое было захоронено в церкви Приората черных монахов в Кингс-Лэнгли, было перезахоронено в Вестминстерском аббатстве. Ричард сам пожелал, чтобы его похоронили в гробнице, которую он воздвиг в хорах аббатства для себя и Анны Богемской, своей любимой королевы, которая умерла раньше него. Теперь Генрих распорядился, чтобы тело, помещенное в новый гроб на телеге, задрапированной черным бархатом, было доставлено за двадцать миль из Лэнгли в Вестминстер. С характерной для него скупостью он позаимствовал для процессии знамена, сделанные им для похорон собственного отца в Кентерберийском соборе, но в остальном траурные мероприятия были проведены так же пышно, как и завещал сам Ричард. Труп сопровождала толпа епископов, аббатов, рыцарей и эсквайров, и в аббатстве его принял сам Генрих, который приказал, чтобы у гробницы постоянно горели четыре лампады и чтобы еженедельно совершались заупокойная служба, заупокойная месса и раздача денег бедным от имени Ричарда. Это торжественное перезахоронение, проведенное со всеми почестями и пышностью, широко приветствовалось как акт личного благочестия нового короля, в котором он пытался загладить вину за узурпацию своего отца и убийство Ричарда II.[142] Это, несомненно, было правдой. Не менее верно и то, что публичная демонстрация трупа короля в течение нескольких дней, которые потребовались похоронной процессии, чтобы добраться до Вестминстера, должна была доказать раз и навсегда, что Ричард II мертв. Его призрак еще не исчез, но спать стало уже спокойнее.
Дело Уайтлока подчеркнуло важность к как можно быстрому договору с шотландцами. В первый же день своего правления Генрих отправил короля Якова и Мердока, графа Файфа, в лондонский Тауэр, где они должны были оставаться под надежной охраной большую часть следующих двух лет. В тот же день брат Генриха Джон, герцог Бедфорд, и Ральф Невилл, граф Уэстморленд, были утверждены на своих постах в качестве хранителей шотландских марок, была приведена в действие программа укрепления и ремонта замков северной границы. Эта агрессивная тактика убедила правителя Шотландии, герцога Олбани, что в его интересах возобновить перемирие между двумя странами летом 1413 года, а в феврале 1414 года шотландцы были также включены в общее перемирие между Англией, Францией и их союзниками, которое должно было продлиться год.[143]
Заключить перемирие и соблюдать его — две разные вещи. Было практически невозможно обуздать непокорных приграничных лордов, которые находились в состоянии постоянной войны со своими соседями по другую сторону границы. Дважды пострадавший граф Дуглас был главным виновником с шотландской стороны, совершая набеги и сжигая английские селения практически по своему желанию.[144] Генрих V понимал, что самым эффективным способом предотвратить это было вернуть оборону северных марок их традиционному хранителю, графу Перси из Нортумберленда, при условии, что лояльность этого графа не вызывала сомнений. Учитывая недавнюю историю клана Перси, это была смелая и крайне рискованная инициатива. Просто не было никаких гарантий, что наследник "Хотспура" будет более преданным, чем его отец или дед. Более того, восстановление Перси могло привести к отчуждению их древних соперников на севере, Невиллов, чья верность ланкастерским королям была непоколебима.
141
142
143