В соответствии с этим советом король и его брат разбили свои палатки на склонах холмов над Арфлером.[354] Ни они, ни кто-либо другой в армии, даже если бы они понимали, как передается болезнь, не могли сделать ничего, кроме как избегать любых контактов с зараженными.
Современные хронисты, не зная истинной причины эпидемии, винили в этом либо недостаток припасов, либо, как это ни парадоксально, английскую жадность, которая (как они утверждали) заставила мужчин объедаться недозрелыми фруктами и моллюсками, которые в изобилии водились в солончаках между Арфлером и устьем Сены.[355] (В средневековом сознании необъяснимое всегда можно было объяснить грехом). На самом деле, такой рацион не имел никакого отношения к распространению дизентерии, и обвинение в том, что англичанам не хватало провизии, не подтверждается доказательствами. Помимо того, что каждый человек взял с собой, согласно приказа от 24 июля, должно было хватить на три месяца, они получали постоянные поставки рыбы (свежей и соленой), пшеницы, говядины, вина, эля и других продуктов питания из Англии и, возможно, Аквитании. Граф-маршал нанимал собственные корабли, чтобы регулярно доставлять из Англии в Арфлер зерно, муку, пиво, вино и даже бочку лосося, что позволяет предположить, что и другие военачальник поступали подобным образом. Помимо судов, курсировавших по Ла-Маншу, отряды фуражиров регулярно доставляли большое количество свежих продуктов, особенно зерна, которое можно было перемолоть в муку для выпечки хлеба. Королевские склады в Арфлере выдали только лучникам из свиты сэра Джеймса Харингтона 42 фунта муки, 2576 фунтов говядины и 4545 галлонов вина, что не говорит о тяжелых обстоятельствах.[356] Поддержание запасов на должном уровне было настолько важным вопросом, что даже король озаботился этим. Когда Генрих писал своим подданным в Бордо в начале сентября, он призывал их прислать ему "как можно быстрее" и "без всякого отказа" столько вина и других продуктов, сколько они смогут обеспечить, заверяя их в то же время, что "те, кто принесет их нам… получат полное удовлетворение при оплате". Мастер Жан де Бордю в сопроводительном письме интерпретировал это как просьбу о предоставлении от пятисот до семисот туннов вина, но он добавил еще два комментария, которые, возможно, свидетельствуют о том, что неожиданная продолжительность осады начала вызывать беспокойство. "Хотя в настоящее время поля дают достаточное количество зерна, это, однако, не может удовлетворить будущие потребности большой армии, которая находится с ним и которая увеличивается с каждым днем". Возможно, более существенным было то, что он также отметил, что "мой лорд из Дорсета… который является вторым командиром" и его люди "громко жалуются, что нет возможности заплатить". Вероятно, купцов Бордо не очень обрадовало известие о том, что король "очень уверен", что граф найдет способ заплатить, но раздражающе беспечная уверенность Генриха, как обычно, подкреплялась его практическими действиями, поскольку в тот момент он как раз занимался получением займов от Ричарда Уиттингтона и других "для поддержания нашей осады Арфлера".[357]
Точное время появления первых случаев дизентерии в английской армии (или в Арфлере) не зафиксировано. О наличии болезни хронисты узнают только 15 сентября, когда умерла самая известная ее жертва. Ричард Куртене, епископ Норвича, был человеком, который, несмотря на свою профессию, поставил свои необыкновенные способности полностью на службу своему королю, а не Богу. Доктор гражданского и канонического права, дважды избранный ректором Оксфордского университета, которому он был щедрым и ученым покровителем, дипломат, финансист и постоянный спутник и советник Генриха V. Единственное, на что он никогда не находил времени, так это на посещение своей епархии, где Джон Лестер, архиепископ Смирны, жил в его дворце и исполнял за него его церковные обязанности. Для английского капеллана (который не знал о шпионской деятельности епископа) Куртене был "человеком благородного происхождения, внушительного роста и превосходного ума, отличавшимся не только дарами красноречия и образованности, но и другими благородными природными качествами, и считавшимся более других подходящим для членов королевской свиты и советов". Он также был, по словам капеллана, "самым любящим и самым дорогим" из друзей короля, что, возможно, является более примечательной эпитафией, поскольку мало кто мог претендовать на такие отношения с Генрихом V. О том, что это было оправдано, говорит тот факт, что король сам присутствовал на его смертном одре, омыл ему ноги и закрыл глаза Куртене, когда тот умер. Куртене было всего тридцать пять лет. Его тело было отправлено обратно в Англию, где по приказу короля его похоронили среди королевских гробниц за главным алтарем в Вестминстерском аббатстве.[358]
354
Талбот и Хаммонд (ред.), практикующие врачи в средневековой Англии: A Biographical Register, p. 222; First English Life, p. 36.
356
357
Calendar of Signet Letters of Henry IV and Henry V (1399–1422), p. 196 no. 964;
358