Позднее в тот же день торжественная процессия направилась к стенам города. Во главе ее шел Бенедикт Николлс, епископ Бангора в Уэльсе, который нес Евхаристию, в сопровождении всех королевских капелланов, включая нашего хрониста, в церковных одеяниях. За ним следовали граф Дорсет, лорд Фицхью и сэр Томас Эрпингем, которые несли договоры, в которых были прописаны условия. Когда они достигли подножия стен, епископ воскликнул: "Не бойтесь! Король Англии пришел не для того, чтобы опустошить ваши земли. Мы добрые христиане, а Арфлер — не Суассон!". Как и велел Генрих, представители города и гарнизона во главе с де Гокуром вышли, и обе стороны поклялись на Евхаристии соблюдать статьи соглашения и подписали договоры. Двадцать четыре французских заложника "из числа знатных и важных людей", включая д'Эстутевилля, были переданы в качестве залога, а мессиру д'Аквиллю и двенадцати членам его свиты был дан особый конвой, чтобы они могли отправиться на поиски помощи для Арфлера. Король отсутствовал на всех этих процедурах и даже не появился, когда заложников привели в его шатер, хотя он разрешил им пообедать там и приказал, чтобы с ними обращались достойно до возвращения д'Аквилля.[376]
В течение следующих нескольких дней в Арфлере царила жуткая тишина; смертоносный град ядер прекратился, пушки молчали, катапульты не двигались. Однако даже теперь де Гокур и его люди не могли по-настоящему расслабиться. Согласно условиям перемирия, они не могли сражаться и не могли восстанавливать свои разрушенные укрепления, но они должны были подготовиться к возможности дальнейших военных действий. Они могли попытаться немного отдохнуть, но как они могли уснуть, когда их судьба была на острие ножа? Появится ли внезапно на горизонте кроваво-красная орифламма, возвещающая о приближении армии спасения? Будет ли битва? Или им придется столкнуться с позором сдачи в плен, заключением в чужой стране, даже казнью?
Человек, на которого возлагались все надежды Арфлера, как мог быстро добрался до Вернона, где все еще находилась резиденция дофина. Там д'Аквилль обратился к дофину с эмоциональной мольбой о помощи, добавив при этом, что на этот раз не было никаких сомнений в том, какая судьба ожидает Арфлер. Ответ дофина был кратким и точным. Армия короля еще не была полностью собрана, и она не была готова быстро оказать такую помощь.
Поэтому д'Аквиллю пришлось вернуться с пустыми руками и тяжелым сердцем, чтобы сообщить де Гокуру, что его миссия провалилась и что доблестная оборона Арфлера была напрасной.[377]
Чувство шока и стыда, которое вызвала сдача Арфлера англичанам во всей Франции, было настолько велико, что те, кто ничего не знал об этих обстоятельствах, поспешили обвинить и осудить де Гокура и его людей за их неспособность сохранить город. Только монах Сен-Дени встал на их защиту, произнеся пылкую и сочувственную хвалебную песнь.
Следует вспомнить, как часто они совершали дерзкие вылазки против врага и как изо всех сил отбивали все попытки проникнуть в город через тайно вырытые подземные туннели. Без сомнения, эти люди были достойны высшей похвалы за свою стойкость в любых испытаниях: даже когда вокруг них рушились крыши зданий, они непрерывно держали оружие, питаясь самым скудным пайком и проводя ночи без сна, чтобы быть готовыми отразить любое внезапное нападение.[378]
В назначенный час, в час дня, в воскресенье 22 сентября, Генрих V воссел на трон, задрапированный золотой тканью, в шатре из того же материала, на склоне холма напротив Лёрских ворот. Множество лордов и вельмож, одетых в самые богатые одежды, заняли свои места вокруг него, а по правую руку от него стоял сэр Гилберт Умфравилк, держа наперевес большой шлем короля с золотой короной. Между шатром и городскими воротами была проложена дорога, вдоль которой стояли вооруженные солдаты, чтобы сдерживать толпы англичан, собравшихся посмотреть на это зрелище, для того чтобы представители Арфлера могли подойти к королю. В назначенный час ворота открылись, и де Гокур вышел во главе небольшой процессии из тридцати-сорока рыцарей и бюргеров. К их унижению добавилось то, что они были вынуждены оставить своих лошадей, оружие, доспехи и все свое имущество в городе, поэтому им пришлось подниматься на холм пешком, одетыми только в рубашки. По словам Адама из Уска, они также должны были надеть на шею петлю палача — традиционный символ того, что их жизнь теперь находится в руках короля.[379]
376