Кларенс не мог открыто бросить вызов брату, отказавшись идти — это было бы актом государственной измены, — но он был достаточно безрассуден, чтобы дать понять о своих чувствах. Если он не был готов рискнуть походом в Кале, вызвав тем самым очень опасную конфронтацию с королем, или пошел бы только с притворством, что могло бы повлиять на боевой дух людей и стать очагом недовольства, то в интересах всех было найти для него почетный выход. Имя Кларенса должным образом появилось в списках больных, и в начале октября он получил разрешение покинуть армию и вернуться домой. Хотя известно, что его отряд сильно пострадал от дизентерии, действия самого Кларенса не говорят о том, что он страдал от изнурительной болезни. Вместо того чтобы сразу отправиться домой, он сел на корабль в Кале, где его прибытие с "таким большим количеством людей" вызвало панику в соседней Булони, которая немедленно отправила гонца в Аббевиль, чтобы сообщить коннетаблю д'Альбе. Опасения, что Кларенс собирался начать второе вторжение из Кале, оказались необоснованными, но автор "The First English Life", который не знал, что Кларенс якобы болен, предположил, что его отправили обратно в Англию, чтобы он принял командование флотом, возможно, потому, что адмирал граф Дорсет был оставлен капитаном в Арфлере.[406]
Хотя ему не хватало интеллектуальных качеств брата, Кларенс все же был воином. Как отмечалось ранее, Жан Эйзорис противопоставлял воинственный характер Кларенса характеру Генриха V, который, по его мнению, больше подходил для церкви, чем для войны. Это мнение, должно быть, пришлось по душе многим другим королевским советникам, которые выступили против предложения о походе в Кале. В ответ на их протесты по поводу неравенства численности армий Генрих невозмутимо возразил, "полагаясь на божественную милость и справедливость своего дела, благочестиво размышляя о том, что победа принадлежит не множеству, а тому, для кого не составляет труда вложить многих в руку немногих, и кто дарует победу тому, кому пожелает, будь их много или мало".[407] Это был аргумент, который Генрих выдвигал и раньше,[408] и в эпоху всеобщей веры в бога он был неоспорим. Более того, это была не просто бездумная набожность. Генриху было хорошо известно, что все военные трактаты, начиная с классических времен, утверждали, что небольшая, хорошо обученная армия может победить большую. Кристина Пизанская, например, подробно рассматривала этот вопрос в "Книге о ратном и рыцарском подвиге".
"Можно заметить, что многие армии были повергнуты в смятение скорее собственной многочисленностью, чем вражескими силами. Почему так происходит? Конечно, есть веские причины, ведь большие армии труднее содержать в порядке и часто они попадают в беду, потому что требуют больше провизии, чаще конфликтуют и подвергаются большим задержкам на дорогах… По этой причине… древние, которые освоили такие полезные в бою вещи, зная опасности на опыте, придавали большее значение армии, хорошо обученной и хорошо руководимой, чем большому количеству людей".[409]
Сам Вегеций, сказал более лаконично: "Храбрость имеет большую ценность, чем численность".[410] Был отдан приказ, чтобы отобранные для похода люди снабдили себя провизией на восемь дней. Часто высказывается мнение, что это был серьезный просчет и что Генрих был слишком оптимистичен в отношении того, сколько времени потребуется, чтобы добраться до Кале. В свете ретроспективы это, несомненно, так и было. С другой стороны, не обладая таким знанием будущего, Генрих и его советники должны были планировать разумно и адекватно. Важно было, чтобы у людей было достаточно припасов, чтобы добраться до Кале, но при этом они должны были путешествовать налегке, не обременяя себя лишней поклажей.
Цифра в восемь дней была взята не просто из воздуха. Несмотря на то, что у него не было карт для расчета маршрута, Генрих знал, что ему придется преодолевать в среднем чуть меньше девятнадцати миль в день, что было вполне разумно, учитывая, что девятнадцать миль были обычным средневековым расстоянием для путешествий по суше. Всегда надежный Вегеций утверждал, что армия, марширующая пешком, должна быть способна преодолеть не менее двадцати миль всего за пять часов в летнее время. Если бы Генриху удалось достичь этого, то за восемь дней он смог бы пройти даже дальше Кале. Английская армия была дисциплинированной и в основном конной, но все же это не был римский легион, привыкший к длительным маршам, и она могла двигаться только со скоростью самой медленной своей части. Даже если учесть более длительное пребывание в пути за день, король должен был преодолеть то же расстояние за восемь дней, на которые были выделены припасы, тем более что по дороге можно было пополнить рацион.[411]
406
411