Ибрагим начал прогуливаться по саду и очутился вблизи дворца. Дворец был построен из белого мрамора, вокруг него не было ни стражи, ни пери, ни дивов.
Ибрагим пробрался к окну, заглянул в него и увидел в комнате Мелике-Хатун, подобную четырнадцатидневной луне. Она сидела на тахте, затянутой шелками, а перед ней — сорок прислужниц. Они вымыли своей госпоже волосы розовой водой, убрали их под ожерелье и в ожидании приказаний стояли со сложенными на груди руками. Ибрагим второй раз чуть не лишился чувств, но с трудом пересилил себя. Немного погодя показались музыкантши и танцовщицы, и начались пение и танцы. В полночь Мелике-Хатун отпустила девушек и села за трапезу. Затем прислужницы раздели госпожу и уложили спать. Они поставили один золотой светильник у ее изголовья, а другой — у ног, прислонили одно зеркало к изголовью, а другое — к ногам, опустили занавес ее ложа и ушли.
Ибрагим подождал, пока не уснула Мелике-Хатун. Тогда он тихо отворил двери и вошел в комнату. Сперва он умылся, затем придвинул к себе ужин, поел, снова умылся и подошел К ложу. Откинул занавес, склонился над девушкой, поцеловал ее в обе щеки и вышел. В саду он разыскал укромный уголок, лег и заснул.
Оставим пока Ибрагима спать в саду, а я расскажу вам о Мелике-Хатун.
Утром Мелике-Хатун поднялась с ложа, взглянула на себя в зеркало и видит — на лице у нее два ярких пятна. Она тотчас поняла, что кто-то ее поцеловал. Не показывая виду, она приказала девушкам принести одежду. Нарядилась и потребовала подать еду.
Прислужницы взялись за тарелки и увидали, что они начисто опустошены, словно перемыты не менее десяти раз. Девушки замерли от изумления. Видит Мелике-Хатун, что прислужницы не двигаются с места, и спрашивает:
— Что случилось? Почему вы стоите, словно вас кто-то заклял?
Наконец, одна из прислужниц пришла в себя:
— О госпожа, тут есть чему удивляться! Кто-то очистил все тарелки и ничего не оставил тебе на завтрак.
Услышав эти слова, Мелике-Хатун вышла из себя.
— Ах вы, негодницы! — воскликнула она. — Ну-ка, скажите правду! Завтрак съеден, меня кто-то поцеловал в обе щеки! Кто осмелился войти в мою комнату?! Кто, кроме вас, может находиться здесь?
Девушки стали оправдываться:
— Госпожа, твоя правда. Сюда никто войти не может. Но подумай, ведь ты и все мы — девушки. К чему же нам целовать тебя тайком ночью? А затем кухня полна для нас всякими сластями и едой, и мы всегда можем досыта поесть. Зачем же нам еще есть твой завтрак?
Мелике-Хатун согласилась с ними и сказала:
— Если хоть одна из вас обмолвится словом, пусть пеняет на себя. Если между вами об этом начнут судить да рядить, то непрошеный гость испугается и не осмелится придти вторично. Пусть же он думает, что никто ничего не подозревает, и снова придет сюда; тогда я его поймаю.
А про себя подумала: «Собака, однажды отведавшая сыру, придет за ним еще раз». Затем она стала готовиться к прогулке.
Оставим ее пока во дворце и посмотрим, что стало с Ибрагимом.
Утренний ветерок и первые лучи солнца пробудили Ибрагима. Он вскочил, умылся у родника, спрятался невдалеке от водоема и стал припоминать все, что произошло с ним ночью.
Он спрашивал себя: «Сон это или явь?»
В это время послышались звуки песни, и он увидел тех же девушек. Девушки приближались к водоему. Тогда Ибрагим понял, что все, что он видел прошлой ночью, не было сном.
Как и накануне, девушки разостлали по краю водоема шелковые ковры и подушки, а затем пришли сорок красавиц, которые несли на золотом подносе длинные тяжелые косы Мелике-Хатун. Впереди них шествовали музыкантши, танцовщицы и певицы. Они подошли к водоему, расположились на разостланных коврах и подушках, и начались танцы, пение, игры и забавы.
Ибрагим заметал, что Мелике-Хатун сидит молча и задумчиво. Тогда он понял, что девушка догадалась о происшедшем, и решил про себя: «Если даже меня изрежут на куски, я этой ночью повторю то же самое!»
Ибрагим любовался Мелике-Хатун до тех пор, пока она не ушла вместе со всеми девушками.
Тогда Ибрагим вышел из своего укрытия и обошел сад. Любуясь Мелике-Хатун, он позабыл о пище и питье и только теперь почувствовал голод. Он сорвал с деревьев разные плоды и слегка подкрепился. До вечера бродил Ибрагим по саду, а когда стемнело, подошел к мраморному дворцу и спрятался под окнами. Ему было видно, как девушки подали ужин Мелике-Хатун и как она едва прикоснулась к еде. Затем вошли другие прислужницы. Они раздели и уложили госпожу и потом ушли.