— Пусть так и будет, — сказала девушка и приказала привести палача.
Цирюльника, рыбака и пастуха девушка щедро вознаградила, а отца оставила жить у себя.
Азиз сорок дней и сорок ночей праздновал свадьбу, и зажили они после этого очень счастливо.
И ты будь счастлив, и я тоже, ты живи дважды по пятьдесят лет, а я — сто: что больше, пусть будет твое, что меньше — мое.
МАМЕД
ила старуха, звали ее Фаты-гары. У нее был сын подросток Мамед.
Фаты-гары получала у лавочников хлопковое волокно, сучила из него нитки, носила на базар и там продавала. Часть выручки она отдавала за волокно, а на остальные деньги покупала хлеба и луку, тем с сыном и кормилась.
Как-то раз Мамед гулял по базару и увидел очень хороший кишмиш. У него потекли слюнки, но не было ни гроша, чтобы купить кишмиш. Опечаленный Мамед почесал паршу на голове и пошел домой. Матери дома не было. Тогда он решил воспользоваться этим.
Перед тем Фаты-гары кончила сучить нитки и мотками повесила их под потолком. Мамед подпрыгнул, сорвал моток ниток и спрятал себе за пазуху. Потом он вернулся на базар и встал около лавки бакалейщика.
— Эй, паршивый лодырь, — крикнул бакалейщик, — не мешай здесь, дай заниматься торговлей!
Мамед вынул из кармана моток ниток, протянул его бакалейщику и получил за это немного кишмишу.
Оставим пока Мамеда есть кишмиш, а я вам расскажу о Фаты-гары. Старуха пришла домой и заметила, что не хватает одного мотка. Она начала громко ругать и проклинать вора. Собрались соседи, узнали в чем дело и сказали:
— Мы сами всегда тебе помогаем. Кому же нужно твое добро? Это, наверно, дело рук твоего сына.
Старуха сама подозревала это и подумала:
«Собака, укравшая сыр, опять придет за ним. Посмотришь, собачий сын, что я с тобой сделаю!».
На другой день старуха сказала сыну:
— Мамед, я ухожу. Ты останься и смотри за домом.
Фаты-гары вышла из дома, обошла вокруг него, спряталась за соседним забором и стала подсматривать.
Вдруг видит, как Мамед, почесывая голову, подпрыгнул, снял моток ниток и вышел из дома. В этот миг Фаты-гары схватила ею за руку и принялась избивать.
— Ах ты, собачий сын! Я трудом своим зарабатываю хлеб и кормлю тебя, а ты у меня воруешь! Да будет проклят в могиле твой отец, он тоже воровал! Каким был он, таким стал и ты!
— О мать, — сказал Мамед. — Зачем меня бить? Лучше отведи меня на базар и продай. Получишь за меня деньги и живи спокойно.
— Ох, паршивый собачий сын! — ответила мать. — Кто за тебя деньги даст?
Однако старуха взяла Мамеда за руку и повела его на базар.
Она стала прохаживаться между рядами лавок и выкрикивать:
— Эй, кто купит раба, эй, кто купит раба?!
Один торговец услыхал, что старуха продает мальчика, и подозвал ее, но когда увидел мальчика, подумал: «У, него такая парша, что никто в мою лавку не зайдет, если я буду держать его у себя».
— Скорее уведи мальчишку отсюда, — сказал он старухе, — и не мешай моим покупателям.
Старуха снова пошла бродить по базару, предлагая купить сына. Какой-то содержатель харчевни хотел было купить мальчика, но увидел его паршу и передумал.
Наконец, старухе встретились сорок гуляк. Когда их главарь услышал ее выкрики, он посмотрел на мальчика и заметил, что у него смышленые глаза.
— Старуха, — спросил главарь, — во сколько ценишь мальчика?
— Сколько дашь, — ответила старуха.
Они сговорились, главарь шайки гуляк уплатил старухе деньги и взял Мамеда.
— Кого ты купил?! — говорили гуляки своему главарю. — Ведь к нему противно прикоснуться.
— Это ничего, — отвечал тот, — мальчик будет исполнять наши поручения.
Гуляки привели Мамеда к себе.
Мамед сразу же приступил к работе. Он так подмел и вычистил их помещение, что сорок женщин не могли был лучше этого сделать. Затем он приготовил чай и сварил обед. Так, изо дня в день Мамед заботливо ухаживал за гуляками и снискал себе расположение всей шайки вместе с самим главарем. Все, что гуляки приказывали Мамеду, тот немедленно исполнял.
Как-то раз ночью гуляки напились пьяными.
Развеселившийся главарь обратился к своим товарищам:
— Я вызываю смельчака, который вобьет кол в стену развалившейся бани, что стоит на окраине города.
Никто не вызвался. Потом все в один голос сказали:
— Это может сделать только сын Фаты-гары — Мамед.