Азербайджанские тюркские сказки

влез туда, и предположил, что это и есть

унесший золото человек; доехав до колодца, он

слез и спросил у настоящего похитителя

золота, куда девался бежавший человек. Тот

ответил ему, что он спустился в колодец.

Быстро раздевшись, приехавший человек поручил

похитителю золота свою лошадь и просил

подержать ее, покуда он не выйдет из колодца.

Затем он влез в колодец. Пользуясь случаем,

похититель золота взял его одежду, сел на

лошадь и ускакал. Между тем, сколько

приехавший человек ни обыскивал в колодце ке-

чаля, он ничего не мог найти. Наконец он

понял, что его провели, вышел из колодца и

увидел, что человек, которому он поручил свою

лошадь, скрылся и взял с собой его одежду

и лошадь. Очутившись в безвыходном

положении, он, голый, пешком, со стыдом вернулся

домой.

днажды шесть разведенных

женщин собрались в; одно

место. Одна из них

предложила, чтобы каждая из

собравшихся рассказала

про свои злоключения.

Женщины согласились с этим предложением,

и первая из них начала:

— Однажды муж мой купил довольно

большое количество курдюка. Засучив рукава,

я растопила его и налила полученное масло

в глиняные кюпы, вышкварки же от этого мы

ели пять-шесть дней. Видя, что эти вышкварки

не кончатся, я взяла и сшила из них подушку.

И вот однажды муж мой, положив под голову

эту самую подушку, заснул. Спустя

некоторое время я увидела, что на самой середине

его головы ползет червь. Я не хотела будить

мужа и, быстро побежав, принесла палку,

чтобы убить червя. Но когда я ударила палкой

червя, то хотя он и был убит, но я разбила

мужу голову. Испугавшись, муж проснулся и,

узнав в чем дело, сильно побил меня и дал

мне развод.

— Эх, сестра моя,—сказала вторая из

женщин, — у тебя еще была вина, мой же муж

развелся со мной, совершенно ни в чем

неповинной.

Однажды муж мой привез целую арбу

сахару. Соседние же женщины всегда говорили

мне, что если хочешь понравиться своему мужу,

то старайся показаться ему сладкой. Поэтому

я расколола сахар на куски и побросала их в

бассейн, колодец, гююм и, словом, во всю

имеющуюся посуду для воды. Вечером пришел

муж. Когда же он взял афтабу и, совершив

перед молитвой омовение, стал возвращаться

домой, он спросил меня: „Жена, что это за

вода, она, подобно сиропу, прилипает к моим

рукам и лицу?" Я ничего не ответила. Затем

муж, взяв сатыл, пошел и достал из колодца

воду. И когда, взяв посуду, он выпил воду,

он заметил, что последняя имеет сладкий вкус.

Он спросил меня: „Жена, отчего вода сладкая?"

Я ответила: „Муж мой, зачем же я буду

скрывать от тебя то, что не скрыто от бога. Чтобы

показаться тебе сладкой, я побросала в воду

весь сахар, который ты привез". Услышав это,

муж сперва сильно побил меня и потом

развелся со мной.

Третья же женщина заявила, что она

пострадала совсем безвинно.

—- Однажды,—начала она,—муж мой принес

домой партию хны. Он уже давно говорил, что

заштукатурит и покрасит дом, но не красил его.

И вот однажды, засучив рукава, я смочила

всю хну и заштукатурила дом. Когда же

вечером муж пришел домой, я побежала к нему

навстречу и, прося у него магарыч, сказала

ему: „Ты давно уже говорил, что

заштукатуришь дом, но не штукатурил, теперь же я сама

прекрасно его заштукатурила". Муж спросил

меня, чем я заштукатурила дом, и я ответила

ему, что, как говорил мулла, рай

заштукатурен хной, поэтому я заштукатурила дом также

хной. Услыша это, муж сильно побил меня и

затем дал мне развод. Судите же теперь

сами, виновата ли я хоть сколько-нибудь.

— Ах, сестры мои,—заговорила четвертая

женщина,— у вас еще есть некоторая доля

вины, мне же муж мой дал развод без всякой

с моей стороны вины. Муж мой всегда говорил

мне, что он купит мне кениз, которая будет

прислуживать мне, но не покупал. Вот однажды

он принес домой много золота. В это время

я услышала, что какой-то мужчина на улице

говорит: „Эй, кто покупает кендиз?" Быстро

побежав на улицу, я отдала мужчине золото и,

купив у него все веревки, принесла их и

развесила в комнатах, кухне и на воротах.

И когда муж, придя вечером домой, стал

стучать в ворота, я не пошла открывать их,

полагая, что последние будут открыты самими

веревками. Но сколько ни стучался муж,

веревки не открывали ворот. Я подумала, что,

наверно, веревки стесняются и, наконец, пошла

и сама открыла ворота. Муж спросил меня:

„Отчего ты пришла поздно жена? Какой

работой ты была занята, что так долго не

приходила открывать ворота?" Я же ответила:

„Муж мой, я купила много веревок и ожидала,

что они сами пойдут и откроют ворота; но

они, бедные, будучи новичками, постеснялись

и не пошли открывать. И наконец я сама

пришла и открыла ворота". „Что же это за

веревки, жена?" спросил меня муж. Я

ответила: ,? Разве ты не говорил мне всегда, что

купишь кениз, вот я и отдала все находящееся

в доме золото и купила веревки". Как только

муж услышал это, он сперва сильно побил меня

и затем развелся со мной.

— Мой муж торговал мелкими товарами,—

начала пятая женщина.—Однажды он принес

домой много ситцу. Я посмотрела и увидела,

что ситцы чересчур запылены. Вот однажды,

засучив рукава, я выстирала все ситцы и

развесила их. И когда вечером муж пришел домой,

я выбежала к нему навстречу и сказала: „Дай

магарыч!"—„Что за магарыч?" ответил он. —

„Ситцы были запылены, я выстирала их все

и развесила", — сказала я. Посмотрев, муж

увидел, что все ситцы полиняли и испортились.

Он сильно побил меня и дал мне развод.

— Сестры мои, я же ни в чем не

провинилась—начала шестая из женщин,—у нас не

было совсем детей. И мы имели всего-навсего

одну козу. Однажды я увидела, что у наших

соседей справляют свадьбу. Все, нарядив своих

дочерей, отправляли их на свадьбу. Говоря

правду, мне стало тяжело на душе. И, надев

на козу свою одежду, а также нарядив ее

в свое золото, я отправила ее на свадьбу. Но

коза, как только освободилась из моих рук,

тотчас же убежала. Когда же вечером муж

спросил у меня про козу, я рассказала ему

про случившееся. Рассердившись, муж сильно

побил меня и затем ^развелся оо мной.

Этим заканчивается повесть о шести

разведенных женщинах.

степи Кашкаш жил один

столетний старик по имени

Ариф-Али. У этого старика

было две дочери и один сын;

старшую дочь звали Лачин,

а младшую — Белис, сын —

Бейде был из детей самым младшим. Голова

Бейде была без волос и потому его звали

Кечаль-Бейде.

Старик Ариф-Али сильно заболел и перед

смертью позвал всех своих детей и сказал:—

Ах, мои дети, может быть, я уже и не

поднимусь с этой постели и умру, а потому даю вам

завет — никогда не подходите близко к

синеглазому кеосе, так как кеосы никогда не

приносят пользы человеку, остерегайтесь их.—

Дети дали клятву, что они исполнят его завет.

Сделав свое завещание, Ариф-Али умер,

и дети похоронили его по народному обычаю.

После смерти отца Кечаль-Бейде своим трудом