— Как ты можешь сомневаться в служащих «Орды»?! Они принесли присягу… И уж кому кому, а бывшей шавке «Альянса» их не подкупить! — сказал Молот Рока, яростно жестикулируя. У него даже вены на висках вздулись от гнева.
— Не горячись, Оргрим, я тебе верю, — парень уже понял, что «Орда» и «Альянс» непримиримые соперники и не хотел злить полицейского еще сильнее.
— То-то же! Не будем больше об этом, — произнес Молот Рока. На минуту повисла неловкая тишина.
— Ты принес мне удобную одежду? — спросил Тралл, болтая голыми ногами, которые он свесил с больничной койки. — Как никак мне еще почти месяц торчать в этой лечебнице…
— Да, сделал все, как ты и просил, — ответил Оргрим, достал из пакета сверток и вручил его содержимое парню. Тот, совершенно не стесняясь, принялся переодеваться прямо при нем. Когда Тралл снял футболку, внимание полицейского привлекло тату на спине парня. Там был изображен волк, скалящий пасть.
— Знакомое тату, — чуть слышно проговорил Молот Рока. Тралл резко обернулся.
— Такой же знак был на пеленке, в которую я был завернут, когда меня подбросили в сиротский приют, — поспешил объяснить парень.
— Странная вышивка для детских вещей…
— Я тоже так подумал, но решил себе сделать тату в память о моих настоящих родителях, — сказал Тралл, прикрывая лицо рукой, чтобы скрыть предательски подступившую к глазам влагу. Он понятия не имел, кем они были, погибли ли, или отказались от ребенка. Блэкмур, казалось бы, знал правду, но каждый раз, когда парень начинал поднимать этот вопрос, Аделас переводил разговор на другу тему.
— Нужно будет кое-что проверить, — пробормотал себе под нос Оргрим, попрощался с Траллом и спешно покинул палату.
***
Молот Рока был так увлечен поисками, что не заметил, как в комнату вошел Громмаш. Несколько минут Адский Крик ничем не выдавал своего присутствия и просто следил за Оргримом, роющимся в папках. Потом это занятие ему надоело и он привлек внимание своего напарника, негромко кашлянув. Молот Рока резко обернулся и в недоумении уставился на Грома. Папки, которые он только-что вытащил из общей кучи не выдержали и упали на пол, создавая ужасный грохот.
— Здесь столько пыли! Кажется у меня аллергия, — сказал Адский Крик с театральным жестом.
— Долго искал меня? — поинтересовался Оргрим.
— Да, что-то ты раньше не отличался любовью к бумажной работе, поэтому я и представить не мог, что ты в архиве, — хмыкнул Громмаш. — Признавайся, зачем поднял такой столб пыли.
— Я искал старое фото Дуротана и Дреки, — ответил Молот Рока, поднимая упавшее на пол.
Глаза Грома полезли на лоб от удивления:
— У тебя же есть куча их фотографий в альбоме!
— Но нет той, где были бы видны татуировки…
— У меня есть такая. Фото с пляжа. Их последний отпуск, — Адский Крик пытался скрыть свои эмоции, но по тому, как дрожал его голос в начале предложения стало понятно, что ему безумно больно вспоминать прошлое.
Спустя пять минут они вместе рассматривали старую фотографию. На ней были Оргрим, Громмаш, Дуротан и Дрека в молодости. Они беззаботно улыбались, еще не зная, что готовит для них судьба.
— Так я и думал! — неожиданно воскликнул Молот Рока.
— Что такое?
— Моя догадка подтвердилась. Тралл — сын Дуротана и Дреки.
Оргрим рассказал своему другу все, что ему удалось выяснить.
— Удивительно! Мы думали, что Го’Эл погиб двадцать лет назад, а он все это время был жив. Мы должны сказать парню, что он может гордиться своими родителями!
— Мне кажется, ему еще рано знать правду. Расскажем ему после суда. За последнее время он пережил столько потрясений… Даже не знаю, как это скажется на его психике.
На самом деле, Оргрим был очень рад, тому что нашел пропавшего сына своих друзей. Он размышлял над тем, как отреагирует Тралл, когда все узнает.
«Жаль, что мальчик попал в руки Блэкмура! Если бы я смог его усыновить, то он не испытал стольких несчастий, » — думал Молот Рока. По коридору ему навстречу шел адвокат бывшего полковника.
— Мистер Блэкмур ведет себе очень агрессивно. Он требует встречи со своим приемным сыном, — сказал он, нервно поправляя очки.
— Вы сами понимаете, что это невозможно. Тралл сейчас находится в больнице под присмотром врачей. И даже если бы он был полностью здоров, едва ли он согласился бы встретиться с подсудимым, — ответил Оргрим. Его спокойствие резко контрастировало с волнениями адвоката.
— Но я не могу выполнять мою работу. Пусть шансы смягчить наказание господина Блэкмура очень малы, я должен выполнять свои обязанности. А он отказывается давать показания, пока не встретиться с Траллом, — тяжелая капля пота покатилась по лбу мужчины, с робкой надеждой смотревшего на полицейского.
— Честно говоря, я не знаю, чем помочь, — Оргрим отмахнулся от адвоката, как от назойливой мухи.
На следующий день Молот Рока навещал Тралла в больнице. Они разговаривали о пустяках, но парень заметил, что Оргрим ведет себя как-то необычно.
— В чем дело? Ощущение, что ты хранишь какую-то ужасную тайну. Если я смертельно болен, то можешь сказать мне прямо, — попытался пошутить Го’Эл.
Молот Рока сначала замялся, потому что его волнение было связано с правдой о родителях Тралла, но потом решил воспользоваться вопросом юноши и рассказать ему о просьбе Блэкмура. Таким образом ему удалось бы не разглашать информацию раньше времени и не вызывать подозрений парня.
— Видишь ли, Тралл… Блэкмур хочет увидеть тебя, — произнес Оргрим. Молодого человека совсем не удивили слова полицейского. Он не возмутился, не спросил, зачем.
— Я согласен встретиться с ним.
***
— Как все прошло? — спросил Громмаш, когда Тралл вышел из камеры, где держали Аделаса.
— Бьюсь об заклад, старина Блэкмур угрожал тебе.
— Нет. Он умолял меня, отказаться от своих показаний. Ползал на коленях. Мне даже стало противно.
Тралл хотел еще раз взглянуть в глаза убийце Тареты и тому, кто столько раз продавал его жизнь на арене. Парень считал это последним испытанием перед тем, как сможет забыть прошлое и начать жизнь с нового лица. Пусть один лишь вид Блэкмура будет вызывать у него приступы гнева, пусть даже захочется убить эту мразь, он сдержит себя. Но, когда Тралл вошел в камеру, он, к своему удивлению, обнаружил, что абсолютно спокоен. Парень не сказал ни слова, в то время, как Аделас рассыпался в потоке порой бессвязной речи, единственной целью которой было разжалобить юношу.
— Я старый и больной человек, — говорил бывший полковник, заламывая руки в отчаянном жесте. — Неужели ты хочешь посадить меня в тюрьму? Я не выдержу этого ужасного обращения, сырых помещений и скудного питания! Тогда моя смерть будет на твоей совести!
«На твоей совести гораздо больше смертей, Блэкмур, но что-то не видно, что ты хоть раз испытывал чувство вины за свои поступки, » — подумал Тралл, но в слух не сказал ничего. Он решил быть твердым до конца и игнорировать своего приемного отца.
Аделас предпринял еще несколько попыток начать разговор. Его взгляд бешено метались по комнате: он то поднимал глаза на парня, то смотрел в пол, то в дальний угол, то на свои руки. Они тряслись не так сильно, как раньше, потому что Блэкмур уже неделю не брал в рот ни капли алкоголя.
«В первый раз за последний год я вижу его трезвым, » — с горькой иронией подумал Тралл. Он понял, что больше ему здесь делать нечего и направился к выходу. Аделас упал на колени и ухватился за ноги парня, пытаясь задержать его. Тралл лишь с раздражением оттолкнул его и вышел. В его сердце не было жалости к Блэкмуру — только отвращение. И с той же твердостью, с какой парень прошел через встречу со своим приемным отцом, он дал в суде показания. Хотя адвокат, как только мог, пытался заставить судью смягчить приговор, Аделасу дали двадцать пять лет лишения свободы. Для уже немолодого мужчины такое решение суда было сродни пожизненному заключению.