Что же не устраивало аженцев в городе к моменту начала восстания? Жалобы коммуны наиболее подробно были изложены в показаниях, собранных в июле королевским комиссаром Ириссоном, и представляют определенный интерес для характеристики «морфологии власти» в городе.
«Вот уже 30 лет, как консулы названного Ажена связаны между собой кровным родством или браками. В настоящее время городом правят две „банды“, которые не выпускают должности из рук… хотя в городе найдется немало мудрых, скромных и добродетельных людей, способных управлять так же или еще лучше».
Группировка королевского казначея Пьера Ломбара, вот уже двадцать лет имеет в консулате по меньшей мере одного представителя. Это или он сам, или его племянники, зятья, свояки, а в 1512 году консулом даже стал его слуга. При вступлении в должность с консулов якобы брали клятву вернуть ее по истечении срока прежним владельцам, пользуясь системой кооптации.
Аженцы ссылались на примеры соседних городов — Кагора, Монтобана, Перигё и Сарлата, «где консулов выбирали из людей всех сословий, состояний и занятий, и то же следует сделать в Ажене в силу его кутюм и соизволения короля».
Особую тревогу вызывало постоянное присутствие королевских чиновников в магистрате. «В этом причина того, что простонародье и бедняки не смеют жаловаться на названных консулов и не могут найти защиты у правосудия».
По мнению горожан, консулов прежде всего привлекали налоговые льготы. «Будучи наиболее богатыми, они вместо того, чтобы нести бремя налогов, освобождаются от тальи, издержек и податей. А прокурор и казначей вместе владеют большей недвижимостью, чем 20 других горожан вместе взятых, но они не несут бремени тальи и налогов».
Просопографический анализ подтверждает справедливость высказанных обвинений. Из 109 консулов, занимавших должности с 1481 по 1515 г. можно выделить ядро магистратуры: 23 человека, избиравшихся свыше трех раз. Примерно через три-четыре года (а после негласного увеличения срока консулата до двух лет — через четыре-пять лет) в списках возобновляются те же имена консулов. Видимо, это и называлось «клятвой вернуть должность прежнему владельцу».
Но почему коммуна спохватилась так поздно, ведь общепризнано, что олигархия приходит к власти во французских городах не позднее конца ХIII в.?
Средние и мелкие города Юга представляли собой некое исключение. Ссылки на соседний Монтобан были весьма уместны. Там по обычаю избирались шесть консулов, из каковых трое были полноправными горожанами, в чье число включались клирики, дворяне и купцы, а трое других должны выбираться из народа, то есть из лиц, занятых ручным трудом. В числе «народных» консулов один должен быть представителем сельской округи, «добродетельный и честный земледелец, который на время консулата должен проживать в названном городе и вести себя достойно».
В Ажене олигархи пришли к власти где-то между 1450–1470 гг., но о том, что доступ в муниципалитет некогда был открыт для всех достойных людей, память была еще жива. Во всяком случае, о событиях 1481 г., когда аженцы попытались вернуть прежние порядки, помнили к моменту восстания многие.
Возмущение вызывал стремительный рост городских налогов. С начала XVI в. одна лишь городская талья — подушная подать — выросла в 10 раз. Тревогу вызывало и нарушение королевских привилегий, издревле дарованных Ажену. Консулы взяли на откуп сбор королевского соляного налога в округе Ажена и распространили его на горожан, которые прежде имели привилегию беспошлинно покупать соль прямо из королевских амбаров. По вине консулов нарушалось и стапельное право. Суда, плывущие из Бордо, были обязаны делать перевалку у причалов Ажена, что давало заработок городским беднякам. Теперь же консулы за деньги освобождали судовщиков от перегрузки. Для винодельческого центра, каким был Ажен, также чрезвычайно болезненной была практика ввоза консулами вина, произведенного вне пределов городской «юрисдикции».
Список злоупотреблений консулов был пространен: критиковалась и роскошь консульских одеяний, оплачиваемых из городского бюджета, и манера бесконтрольно заимствовать казенные деньги для личных нужд, и чинимые насилия над женщинами.
Перед нами классическая картина господства патрицианской олигархии. Власть принадлежит узкому кругу лиц из числа богатых купцов и королевских чиновников. Они перекладывают на плечи бедняков и людей среднего достатка налоговое бремя и сами наживаются при введении и сборе различных податей. Попытки протеста пресекаются безоговорочной поддержкой королевских чиновников.