Герасим слабо себе представлял маршрут, о котором ему говорил Петр Ананьевич. Он вслушивался в непонятный говор без всякой надежды уловить русскую речь, и вдруг до него донеслись слова на родном языке: «Извиняюсь, вы — русские?» — «Да».
Герасим поспешил, боясь в толпе потерять этот счастливый компас.
Двое мужчин, одетых в элегантные европейские костюмы, обернулись. В одном из них Мишенев узнал спутника, с которым ехал в рыдване Петруся.
— Впервые в Женеве? — спросил Герасима смуглолицый, в кругленьких очках. — В каком отеле намерены остановиться?
Это был Сергей Гусев, встречавший делегатов на вокзале. Храбрый, бесстрашный человек. Он организовал стачку, провел демонстрацию в Ростове-на-Дону и тут же выехал за границу на съезд.
Назвать отель Герасим не мог. Вспомнил, что ему нужно явиться в пансион мадам Морар на площади Плен Де-Пале.
Гусев приветливо ответил:
— Значит, попутчик…
И поплыли кричащие вывески богатых женевских магазинов, витрины, прикрытые полосатыми тентами, окна с решетчатыми жалюзи. До пригорода Женевы — Минье езда показалась совсем не долгой. Очень скоро показались домики дачного типа с крутобокими крышами из красной черепицы — шале, исконное жилье швейцарцев. Здесь остановились участники съезда.
Делегаты часто собирались в русском клубе за круглым столом, за чашкой дымящегося кофе. Заглядывал сюда и голубоглазый красавец Бауман, делегат от Московского комитета. С ним приходила молодая жена — тоже социал-демократка, распространявшая «Искру» среди киевских рабочих. Тут бывал и Сергей Гусев, заражавший товарищей весельем и шуткой.
Из клуба Герасим обычно возвращался один. Он задерживался на берегу Женевского озера, любуясь, как водную гладь прорезала лунная полоса. Она чуть тускнела, когда легкая тень облаков ложилась на воду. Ни яхт, ни яликов, ни рыбацких лодок не было. Ничто не нарушало ночной тишины. И только слабые всплески волн еле слышно набегали на влажный берег.
Герасим смотрел на озеро и дивился краскам ночного пейзажа, уходящего вдаль, к темным громадам Альпийских гор. В эти минуты ему хотелось поговорить с Анютой, поделиться своими чувствами. Из-за дочурки жене пришлось на время отойти от подпольной работы.
Он вспомнил, с каким старанием Анюта переписывала целые куски из работы Н. Ленина «Что делать?» Это было летом 1902 года. Они тогда еще не знали, что Н. Ленин — тот самый Ульянов, который приезжал в Уфу три года назад. Тот самый, которого он видел сегодня рано утром.
«По лесам или подмосткам этой общей организационной постройки скоро поднялись и выдвинулись бы из наших революционеров социал-демократические Желябовы, из наших рабочих русские Бебели, которые встали бы во главе мобилизованной армии и подняли весь народ на расправу с позором и проклятьем России.
Вот о чем нам надо мечтать!»
Строки Анюта зачитала вслух и задумалась.
— Ты о чем?
— О мечте, — ответила жена.
И Герасим начал Анюте объяснять, что эта книга прежде всего сильна логикой, верой в рабочий класс, в революцию.
…Небольшую дачку, где жили Ульяновы, показал Сергей Гусев. Мишенев решил посетить Владимира Ильича и встретиться с ним дома. Надежда Константиновна стояла у плиты на кухне. Она подогревала большой эмалированный чайник на случай прихода гостей. Крупская обрадовалась появлению уфимца и окликнула Владимира Ильича. По деревянной лесенке Ленин энергично сбежал со второго этажа, простучал ботинками по каменному полу.
— Гость с Урала, — сказала Надежда Константиновна.
Здороваясь за руку, Владимир Ильич пригласил Мишенева сесть за стол на единственный стул, а сам устроился рядом на ящике. Надежда Константиновна, не отходя от плиты, представила:
— Делегат от Уфимского комитета. Работает в земской управе страховым агентом, связан с постоянными разъездами. До Уфы жил в Мензелинске.
Просторная кухня, видимо, служила своеобразной приемной. Ленин встречался здесь с приезжающими делегатами и друзьями. Обаятельная простота общения «Ильичей», так любовно называли Ленина и Крупскую их близкие, сразу расположила Герасима. К тому, что сказала Надежда Константиновна, он добавил:
— Из Мензелинска в губернский центр перебрались супруги Покровские, Малышев, с которыми вы встречались на квартире Крохмаля. Составилось ядро нашей уфимской «искровской» группы.
Ленин кивнул, ободряюще улыбнулся и продолжал с интересом слушать, довольный встречей с Мишеневым. Он хорошо помнил, как в письме Глебу Кржижановскому настоятельно просил: «Обдумайте атаку на… Урал». Речь шла о том, чтобы отколоть рабочие массы от оппортунистического «Уральского союза». На Урал был послан испытанный революционер Василий Петрович Арцыбушев.