К сожалению, в России вторая функция так и осталась нереализованной, и не только потому, что они были разорваны во времени (сначала произошло устранение частной собственности, а потом уже была сделана попытка осуществить организацию), но и потому, что не было условий для проведения успешной социалистической организации. Насильственное насаждение формально социалистической организации не могло обеспечить окончательного успеха нового строя, поэтому является логичным и обоснованным основной вывод К. Каутского относительно того, что без необходимых условий и предпосылок невозможно надолго и с успехом вводить социализм.
Как было показано, в России не было экономических предпосылок для социализма, как и не было соответствующего уровня развития культуры. Но ведь Россия реально приступила к строительству социализма в 1920 году, когда производительные силы были на значительно более низком уровне, чем в 1913 и 1917 гг. Валовой национальный продукт страны в 1920 году сократился до 9,3% от уровня 1913 года, а валовая продукция промышленности России в 1917 году сократилась по сравнению с 1913 'годом до 68,5%. В 1920 году ее объем упал до 14,6%. Еще более тяжелая картина была по отдельным отраслям промышленности и сельскому хозяйству. С 1917 по 1922 год население России уменьшилось на 13 млн. человек. (35)
К тому же Россия не обладала и соответствующими общественными отношениями, необходимыми для перехода к социализму. После того как в ходе революционных преобразований был снят и тот неглубокий слой капиталистических отношений, который все же существовал в России, обнажился прежний азиатский способ производства, с его низким уровнем развития производительных сил, деспотической формой власти, азиатскими экономическими связями и т.п. Поэтому революция привела не к социализму, который приходит на смену капитализму, а к социализму, который пришел на смену азиатскому способу производства. Азиатский социализм не впитал в себя достижения той цивилизации, которую создал капитализм, он вырос из общественных отношений и производительных сил азиатского способа производства. Поэтому азиатский социализм, несмотря на социалистические по форме преобразования, не мог создать более высокие производительные силы, чем капитализм. Самые решительные по форме социалистические преобразования в России не могли привести к социализму в истинном смысле, потому, что господствующие формы связи в дореволюционной России оставались азиатско-деспотическими.
Социализм в России был азиатским(36) и имел много сходств с азиатским способом производства: государственная собственность и отсутствие частной собственности, централизованная организация общественных работ в больших масштабах, централизованное управление, деспотизм как форма государственной власти и т.п.
Так как азиатский социализм и азиатский способ производства имеют однотипный экономический базис - государственную собственность (конечно, на разных уровнях развития), то они очень быстро срослись. Таким образом, высшая форма слилась с низшей, но так как ее производительные силы соответствовали низшей форме, то эти две формы совпали. Как видим, сбылось предсказание Г.В.Плеханова относительно реставрации азиатского способа производства в России. Конечно, о прямой реставрации азиатского способа производства не приходится говорить, однако и общество, созданное в нашей стране не стало тем социализмом, о котором писали классики, и главная причина заключается в низком уровне развития производительных сил. Воистину, было "повернуто назад колесо истории".
Необходимость более высокого развития производительных сил для победы социализма отлично понимал и В.И. Ленин, для которого это было бесспорным положением. Этот вопрос его особенно заботил в последние годы жизни, когда он снова и снова всплывал, напоминая о себе. Причем этот вопрос уже ставился не в теоретическом плане, как прежде, а в практической плоскости, потому что социалистические преобразования шли с трудом, постоянно наталкиваясь на отсталые производительные силы и культуру, что ставило под сомнение выбор октября 1917 года. Однако В.И. Ленин вновь, как и до революции, давал решительный отпор всем тем, кто ставил под сомнение строительство социализма в России, указывая на ее особые условия, своеобразие обстановки, сложившейся в ней. "Почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двигаться, догоняя другие народы," спрашивает В.И. Ленин.(37) Но в том-то и дело, что рабочие и беднейшие крестьяне, пришедшие к власти раньше времени, не могли удержать этой власти, уступив ее другим силам. Для господства пролетариата нужен был высокий уровень производительных сил, благодаря которому он мог осуществить необходимые социально-экономические преобразования. Иначе те преобразования, которые он собирался осуществить, да и уже начал осуществлять, не могли достигнуть цели и были обречены. Еще в середине XIX века Маркс отмечал: "Мы посвящаем себя партии, которая, к счастью для нее, как раз не может еще прийти к власти. Пролетариат, если бы он пришел к власти, проводил бы не непосредственно пролетарские, а мелкобуржуазные меры. Наша партия может прийти к власти лишь тогда, когда условия позволят проводить в жизнь ее взгляды. Луи Блан дает лучший пример того, что получается, когда слишком рано приходят к власти".(38)
Опыт большевиков еще раз продемонстрировал истории, что происходит, когда к власти приходят раньше времени. Но была воля и решимость пролетариата и его партии осуществить социалистическую революцию, были и политические условия для прихода к власти этих сил, но не было самого главного - экономических предпосылок: не было высокоразвитого буржуазного общества как предпосылки социализма. Конечно, можно было создать эти производительные силы и после того, как власть перешла в руки пролетариата, но важно другое - какими методами и формами создаются они. Если эти методы и формы буржуазные, то тогда речь идет о том, что пролетариат в ходе установления своей власти решает или продолжает решать задачи тех же свергнутых капиталистов. Поэтому эта буржуазия рано или поздно должна была воскреснуть. А поскольку пролетариат "не дорос до своего собственного исторического движения" (Энгельс Ф.), то социализм, который он проповедует и строит, становится утопией, а жертвой движения становится сам пролетариат. Жертвуя собой, пролетариат уступает плоды своей революции бюрократии, которая больше соответствует возникшим общественным отношениям. Собственно, так и произошло в России, когда в результате революции к власти пришел не пролетариат, а коммунистическая партия, которая возглавила этот общественный переворот и впоследствии пришла на смену царской бюрократии, установив свою диктатуру.(39)
Но мог ли удержаться у власти пролетариат? Нет, не мог. По следующим двум главным причинам. Во-первых, потому, что пролетариат, уничтожив капиталистическую власть и став совладельцем средств производства, тем самым сам стал собственностью нового государства. Вовторых, не была создана материальная основа его политической власти, необходимое количество производительных сил, общественных богатств, которые позволили бы сделать эту власть реальной. К власти должна была прийти бюрократия, которая больше соответствовала глубинным экономическим отношениям - государственной собственности.
Следует заметить, что В.И. Ленин был идеологом государственного социализма. Это особенно ярко выражено в работах "Государство и революция", "О "левом" ребячестве и о мелкобуржуазности", "Грозящая катастрофа и как с ней бороться". Эта форма социализма для России теоретически была, с одной стороны, наиболее естественной формой, потому, что она только вышла из оков деспотизма, а с другой наиболее опасной, так как злоупотребление властью при захвате ее деспотом могло привести к многочисленным бедам. При государственном социализме централизм доходит до предельных величин. Основной вывод из указанных работ В.И. Ленина для нас в том, что социализм есть государственный капитализм, обращенный на пользу всего народа. Значит, основа государственного социализма есть государственная собственность (здесь мы не раскрываем возможность практического осуществления такой формы социализма в России, которая могла привести к азиатскому социализму). А если этот государственный капитализм будет направлен не на пользу трудящихся масс, а на пользу группы лиц или государства? Это вопрос не риторический, от ответа на него во многом зависит судьба нового общества. Мы видим, что при такой постановке вопроса, в самом деле, очень легко можно реставрировать капитализм или, еще хуже, азиатский деспотизм. Отсюда переход В.И. Ленина к новой экономической политике. Сейчас трудно сказать, считал ли Ленин государственную форму социализма более опасной для судеб России (при определенном стечении обстоятельств), чем мелкобуржуазная стихия, но факт, что с переходом к нэпу начала поощряться последняя. Видимо, новая экономическая политика, кроме всего прочего (для поднятия производительных сил на основе свободной смычки промышленности и торговли), была введена как противовес государственному социализму. Она в определенной мере развивала частные формы производства и обмена, а они находились в определенном противоречии с государственным социализмом и сдерживали его отрицательное воздействие на экономику и общество в целом.