Любой житель Второго и Третьего круга Азиля старше тринадцати лет знает, как найти здание социальной службы города. Указатели есть на каждом перекрёстке, а не запомнить с первого раза облицованную снежно-белой плиткой помпезную десятиэтажку и эмблему на её фасаде — руки взрослого, вкладывающие в руки ребёнка яблоко — простительно ну разве что младенцу. А что настоящее яблоко почти никто из обитателей Третьего круга никогда не видел, не так уж и важно. Соцслужба работает в каждом четвёртом секторе. И занимается трудоустройством горожан и обеспечением их жизненно необходимыми вещами: одеждой, лекарствами, мелкими предметами быта и жильём.
Акеми и Жиль проводят в этом здании четыре долгих часа. Сначала одна очередь — к терминалу, у которого их встречает чистенькая улыбчивая девушка.
— Здравствуйте, добро пожаловать! — щебечет она. — Я рада вас приветствовать в бюро социальной защиты и найма. Меня зовут Симона. Расскажите мне, по какому вопросу вы пришли, и мы выберем для вас соответствующий раздел помощи.
Акеми смотрит на неё с лёгким отвращением. Что-то неестественное кроется в улыбке этой миленькой чистюли, в её аккуратно уложенных светлых волосах, в подогнанной строго по фигуре отутюженной униформе. Жиль смущённо сутулится при виде красотки, поднимает повыше воротник куртки, пряча левую щёку.
— Мы остались без работы, нам бы заменить воздушные фильтры и по возможности переодеться в сухое, — безэмоционально диктует Акеми.
Не переставая улыбаться, Симона нажимает несколько клавиш под монитором терминала и просит:
— Пожалуйста, подходите по одному и позвольте системе опознать ваш код.
Акеми подходит к терминалу, становится спиной к нему на место, обозначенное на полу белым крестом. Склоняет голову, открывая вытатуированную на шее цепочку из цифр и тонких линий. Симона запускает сканирование и сообщает:
— Пожалуйста, стойте неподвижно. Вся процедура идентификации займёт не более тридцати секунд.
Меньше чем через минуту терминал издаёт мягкое гудение и выплёвывает в нишу под экраном, на котором высветились данные Акеми, три жетона разной формы. Симона подаёт их девушке и поясняет:
— Этот жетон — для получения нового воздушного фильтра, вам с ним на третий этаж, секция справа. Этот — на склад одежды, он у нас на первом этаже, вон там. И последний — в отдел трудоустройства, седьмой этаж.
Акеми кивает вместо слов благодарности, забирает жетоны и отходит в сторону подождать Жиля. Мальчишка повторяет ту же процедуру идентификации. Акеми смотрит на него, пока он стоит спиной к сканеру, и не может отделаться от ощущения, что Жиль чего-то очень сильно боится. Губы сомкнуты в прямую линию, взгляд направлен в пол, кончики пальцев сжаты щепоткой и словно что-то монотонно перетирают. Нервничает? Почему? Когда Жиль возвращается с полученными жетонами, Акеми прямо спрашивает, что с ним происходит.
— Н-напрягает, — хмуро отвечает мальчишка и отворачивается.
Они быстро заменяют капсулы воздушных фильтров на новые, получают по комбинезону и комплекту нижнего белья и по паре акриловых пледов. И, переодевшись по очереди в тесном, грязном туалете, следуют в отдел трудоустройства. В зале ожидания около восьмидесяти человек. Воняет потом, в одном углу кто-то надсадно кашляет, из другого доносится богатырский храп. Акеми вспоминает, что раньше здесь стояли длинные скамьи — но теперь их нет, и люди стоят вдоль стен или сидят на полу. Выяснив очерёдность, парочка усаживается, завернувшись в пледы, и готовится долго-долго ждать. Пока подходит их очередь, они успевают поспать, прижавшись друг к другу.
Первой в маленький кабинет заходит Акеми. Вежливо здоровается с немолодой женщиной, сидящей за компьютерным столом. У неё внимательный, цепкий взгляд и морщины около рта, придающие лицу жёсткое выражение.
— Присаживайтесь, — она указывает на стул напротив двери. — Как ваше имя?
— Акеми Дарэ Ка, мадам.
Клавиши щёлкают под пальцами женщины, она задаёт вопросы, не глядя на визитёршу.
— Возраст?
— Двадцать три года.
— Профессиональные навыки?
— Общие, наверное, — отвечает Акеми с запинкой.
— Где работали прежде?
— Посудомойкой в одиннадцатом секторе, потом три с половиной года рыбачила на сейнере «Проныра».
— Почему менялось место работы? Вас увольняли?
— Нет. В море было опаснее, но там лучше с кормёжкой. С сегодняшнего дня я там не работаю. Потому что сейнер затонул.
— Как это случилось? Халатность экипажа?
Акеми мнётся. Тон женщины вроде бы доброжелательный, но девушку не оставляет ощущение, что её пытаются очернить.