Осторожно подошел, поглядел. Залез в карман кожаной куртки, достал ключи от машины, водительские права на имя Сергея Эдуардовича Штольца, бумажник с кредитной картой и тощей пачкой сотенных бумажек.
Повертел в руках права.
― Вот все, что осталось от Сергея Эдуардовича...
Ститха не обращая внимания на него продолжил.
- Так вот, эти милые ребята нашли или заново изобрели Знаки Г’Разха. И нарисовали их по всему городу. И уже больше года их периодически обновляют.
- Больше года?! - Николай уронил права и поднялся, - Этого не может быть! Сколько же детей погибло?!
- Не так и много. Знаки Г’Разха просто тянут силу из наиболее впечатлительных людей, находящихся поблизости. Из детей. И только те, у кого есть особые способности, но нет навыка, рискуют перейти Грань... Кстати, я бы советовал вам обратить внимание на вашу дочь. Может оказаться, что у неё талант.
- Больше года эти уроды...
- Надеюсь, вас больше не расстраивает участь несчастного, сожраного свирепым драконом?
Наталья плакала на дне колодца собственных глаз, в бесконечной глубине собственного тела. Бессилие, обида, понимание неизбежности отвратительной участи...
- Я же хотела, как лучше... - проныла она в темноте.
Безмолвие и глубина.
Мрак и отчаяние.
Глянуть вверх - там затхлый запах шкафа.
- Как вещь... Меня положили на полку, как вещь...
Можно попробовать выглянуть наружу, нашарить в темноте свои чувства, но от этого только обиднее, только острее ощущение кукольности.
Наташа вспомнила глупые статусы во вконтакте, в одноклассниках ― “В темноте корни растут вглубь”. Вот она, самая настоящая темнота.
И в этой темноте пришло иссушающее понимание никчемности собственной жизни, наивности надежд, пошлости желаний...
― Я и есть кукла... Я все время была куклой...
Она мысленно поднялась и осмотрела темницу собственного тела. Как вырваться?
Из щели между дверцами шкафа проблеск света, где-то в кабинете слышен разговор. В шкафу голос шефа отдается гулко и мрачно ― инструктирует Сергея.
Отправил его выполнять задание, которое провалила глупая кукла.
― Я кукла и принадлежу Хозяину, а потом он отдаст меня Сергею...
Что будет Сергей делать с куклой? Как играть?
От Сергея всякого можно ожидать.
Она давно опасалась Сергея, но вот что шеф такой же ― не ожидала.
Нечего туда смотреть. Там, снаружи, только боль и унижение, отчаяние и глупость.
Наташа попыталась мысленно отвернуться и отползти назад.
Темнота поглотила её полностью. Мгновенная и бесконечная тьма накрыла...
Вспомнились слова “тьма, пришедшая со Средиземного моря накрыла ненавидимый город” ― она не помнила точно, но было кажется, так.
Ненавидимый? Да, пожалуй.
Отвернуться и пойти прочь.
Прочь.
Куда?
Она шла во мраке, с каждым шагом возвращалось ощущение тела.
Сперва было лишь движение, потом босые пятки стали ступать по холодному, затем потянуло прохладой по всему телу, стали слышны ритмичные шлепки ног по камню.
― Куда я иду? Зачем? ― подумала Наташа, но не стала останавливаться. Зачем? Ведь все равно, участь одна, хоть лежать и плакать, хоть идти в темноте.
Слева послышался какой-то звук, и она повернула посмотреть.
Приблизилась, и заметила небольшую щель во мраке, подсвеченную чем-то похожим на свет.
Подошла, заглянула.
Ребенок лет пяти, сидит на полу, играет в железную дорогу. Ребенок тощий, изможденный, таких показывают в кино про голодающих детей Африки или про фашистские лагеря...
Железная дорога странная ― она словно бы состоит из множества зубов, которые постоянно кусают ребенка за пальцы, постоянно что-то откусывают, что-то жуют, но ребенок не кричит, не истекает кровью, даже не отдергивает пальцы, лишь становится все более и более изможденным.
Присмотрелась, и увидела, что у вагончиков с зубами есть лицо, полупрозрачное, словно бы проступающее сквозь яркую картинку.
Чем-то знакомое лицо.
Отшатнулась, узнав Анатолия Александровича.
Шарахнулась прочь и побежала. Тихо, стараясь ступать бесшумно.
Отбежала довольно далеко, перешла на быстрый шаг и тут под ноги попалось что-то мягкое и покрытое шерстью, большое и теплое...
Наташа споткнулась и свалилась прямо на него.
В темноте раздался звук
― Арррр, ну кто тут еще?!
Трофеи... Не ограбление, а боевые трофеи.
Женька сел за руль, Светлана пристроилась рядом, Николай пошел к своей. Пока Женька выруливал со стоянки, Света рассказывала, что у Азимана все в порядке, насколько это возможно в такой ситуации. Лежит, ни на что не реагирует, улучшений нет, ухудшений тоже, врач Василий Васильевич, проявляет осторожный оптимизм, надеется на улучшение в ближайшие дни. Сожалеет, что так и не понял причины такого состояния. Светлана выслушала, умеренно переживала, удивлялась обилию бюрократических сложностей с лечением. Оказывается не так и просто положить взрослого человека в больницу, если он сам не может ничего сказать, и кто его опекун ― неясно. К сожалению, штампом в паспорте они не успели обзавестись, а где какие-либо родственники Азимана... вернее, Евгения Борисовича, Светлана не знала. Впрочем, пока никто его из больницы выкидывать не собирался, и Светлана обещала главврачу поискать решение этой проблемы.