Убрал телефон в карман, осмотрелся как то настороженно. Вздохнул, пошел, сутулясь, по улице.
Шёл не спеша, внимательно глядя по сторонам. Остановился, глядя на стену. Там детским почерком написано “С не днём рожденья!”
Улыбнулся. Подошёл, достал из кармана кусок мела, завернутый в платок. Поднял руку, примериваясь рисовать, и тут с негромким хлопком рука превратилась в кровавую кашу. На штукатурку брызнула кровь, полетели ошметки...
Азиман быстро шарахнулся в сторону, и вовремя - ещё одна пуля оставила глубокую выбоину там, где только что была голова.
Побежал, пригибаясь, по улице, зигзагами. Из машины, стоящей на противоположной стороне улицы, выскочил здоровяк в кожаной куртке, крикнул - “Стой!”, и побежал следом.
Азиман быстро свернул во двор, перепрыгнул через заборчик, метнулся по детской площадке.
Преследователь, размахивая на бегу большим пистолетом, нагонял, и юноша попробовал перепрыгнуть через второй забор, высокий и кирпичный. Свалился. Оглянулся на преследователя, который уже не бежал, шёл быстрым шагом.
- Привет тебе от Чёрного Господина, Азиман! - поднял пистолет, выстрелил. И попал в рисунок человечка мелом на стене.
Негромкий хлопок, осколки штукатурки летят во все стороны.
- Проклятье! - пробормотал Кожаная Куртка и быстрым шагом пошёл обратно к машине.
На стене осталась большая дыра от пули и кровавое пятно. Никакого рисунка...
Полумрак и тишина. В темноте угадывается огромное помещение, почти пустое и очень пыльное. В середине появляется Азиман, морщится, разглядывая раздробленную пулей руку, стискивает зубы. Садится прямо на пол, хрипло зовет
― Ститха... Ститха, ты слышишь меня?
Тишина. Затем в дальнем и темном конце огромного зала угадывается какое-то шевеление, слышен металлический лязг.
― Евгений Борисович, это вы? ― голос тихий, приглушенный, приятный.
― Ститха, меня ранили...
― Что же вы, Евгений Борисович, так неосторожно? Разве вы не предвидели этого? ― кусок темноты в темноте приближается, проясняется силуэт, и становятся видны лапы с когтями, горят желтые глаза, поблескивают ряды зубов.
Дракон.
На шее шипастый ошейник, тянется толстая цепь, лязгая металлом по камню пола.
― Я не думал, что он так решительно...
― Разве не говорил я вам, что эти игры нередко смертельны? Да вы, Евгений Борисович, совсем бледны...
― Да, ушел в последний момент... И, похоже, потерял много крови...
― Да, кровью от вас пахнет на весь зал... И пол заляпали, непорядок...
― Ты поможешь мне, Ститха? Больше мне некого просить, а сам отсюда я не выберусь.
― А не забоишься поближе ко мне подойти? ― в голосе дракона слышна легкая насмешка.
― Не смогу. Я не уверен, что смогу сейчас сам встать.
Дракон подходит так близко, что цепь натягивается, но остается еще метров восемь. Поворачивается, так что черный чешуйчатый хвост оказывается прямо рядом с Азиманом. Тот здоровой рукой хватается за гребень. Дракон подтаскивает его к себе.
― Вкусно пахнет... Кровь, мясо... ― тихо говорит дракон. Наклоняет голову к Азиману, выдыхает какое-то длинное и невнятное слово, которое звенит по всему залу, отдается в каждой косточке, и тут же, немедленно, выпадает из памяти. Слово было, слова нет.
Азиман удивленно смотрит на совершенно здоровую руку.
Поднимает глаза на дракона, видит прямо перед собой заслоняющую всё приоткрытую пасть. Осторожно отползает, не вставая. Дракон ухмыляется, показывая множество зубов, и отходит назад.
― Не боись, не укушу.
― Спасибо, Ститха, ― Азиман встает и низко кланяется.
― Не за что, Азиман, ― дракон отполз метра на три назад, теперь видна вся морда. Дракон огромен, чешуя черная, потертая, в шрамах. Глаза пронзительно желтые. Пасть полутора метров в длину, множество желтых зубов, небольших, размером с ладонь.
― Прошу снисхождения мудрого к невежде, скажи мне Ститха, чем мне отплатить тебе? Ты спас мою жизнь.
Дракон ухмыляется.
― Осторожнее с такими словами, Азиман. Можно ведь и в самом деле задолжать больше, чем у тебя есть.
Азиман кивает.
― Ты пока не обижал меня, Ститха, даже когда я делал глупости.
― Я развлекался. Мне скучно здесь, Азиман. А ты играл со мной в шахматы, хотя до сих пор и не решался подойти ближе.
― Я уже почти не боялся тебя, Ститха, но ты сам учил меня быть осторожным.
― И ты не усвоил урока...
― Но я погиб бы, если бы не подошел...
― Нет, тебя не подстрелили бы, если бы ты был осторожен, ― дракон ухмыляется.
Азиман молчит, думает. Потом кланяется еще раз.
― Я чуял опасность, знал, что она велика, но не поверил сам себе, думал, что простой ловкостью смогу избежать её.