— Теперь мы перейдем в наступленье, генерал! — ответил Меранд. — Остающимися у меня минами я ударю на линии, наиболее приближенные к городу. Сегодня вечером сюда подойдет мой обоз, а завтра я уничтожу мост, через который переправляется нашествие.
В продолжение часа аэронефы описывали над Константинополем концентрические круги и дождь мин насыпал новые кучи желтых трупов между городским валом и позициями неприятеля и уничтожил значительную часть пушек, бомбардировавших город.
На следующий день, возобновив запасы, аэронефы на рассвете взорвали мост.
Однако, несмотря на смятение и опустошение, произведенное аэронефами, фанатическое упорство желтых не казалось сломленным. Тимур находился на азиатском берегу. Истребление его воздухоплавательной эскадры привело его в неистовую ярость. Он понял, что уничтожено одно из самых сильных средств для достижения поставленной им себе цели. Константинополя ему не удалось взять, движение войск вперед — приостановлено. Он хорошо знал, что европейские армии приближаются — одни через Австрию и Сербию, другие — высаживаясь вдоль берегов Сирии и Каликии. До сих пор его не покидала уверенность в себе и своих силах. Он отправил уже на Балканский полуостров миллион солдат под прикрытием пятисоттысячной конницы, которая ураганом пронеслась по южной России и рассыпалась теперь по берегам Дуная, Моравы и Дриссы.
Против армий Средиземного моря он выставил два миллиона китайцев и тибетцев, которые уже подошли к Алеппо, Адану и Мараху. У него было пять миллионов человек в Анатолии, и за Тигром и Евфратом еще многие миллионы людей; бесформенная, бесчисленная масса, готовая на смерть.
Следя за убийственным полетом аэронефов Меранда, разрушающих мост, при помощи которого он рассчитывал вторгнуться в Европу, Тимур содрогнулся, но его неумолимая душа не желала считаться с неудачей.
Повинуясь велениям Господина, миллионы людей вновь принялись за работу под перемежающимися взрывами бомб и приступили к починке моста, через который стали вновь переправляться желтые полчища. Завоеватель приказал поставить жерлом к небу самые огромные из своих пушек и, несколько раз, хорошо направленные бомбы разрывались почти у самых аэронефов. Один из боевых аэронефов и один аэронеф-магазин были задеты и сильно повреждены.
Меранд увидел опасность. Он понял также, что разрушение моста должно быть продолжаемо несколькими воздушными судами.
Он должен был размерить свою деятельность, так, чтобы облегчить теперь движение вперед европейских армий. Он установил сношения с их главнокомандующими, с двумя генералиссимусами — одним французским, другим немецким, из которых первый состоял во главе средиземноморских армий, высаживающихся в Сирии, другой — во главе армии центральной Европы, которая шла долиною Дуная.
Тогда началась для аэронефов, царей воздуха, задача, требующая смелости и мощи необыкновенной.
Все суда остальных европейских воздухоплавательных эскадр соединились под начальством Меранда. В его распоряжении оказалось до сорока аэронефов. Оставив при себе лишь два самых быстрых боевых аэронефа и один аэронеф-магазин, он отправил остальную эскадру с Дуная на Евфрат. Они находились впереди авангарда армий, пролагая им дорогу огнем, сея смерть в рядах неприятельских колонн, но действуя, главным образом, по ночам, избегая попадать под прицел врага и держа в вечном страхе поражаемые ими полчища.
Со стороны Дуная, в Сербию вошла европейская конница, составляющая огромный трехсоттысячный корпус. Столкновение с конницей монгольской произошло по фронту в сто километров, на пресловутых равнинах Никополя, Плевны и Софии. Это столкновение было ужасно. Однако, автоматические митральезы, мины аэронефов помогли справиться с азиатами, истощенными длинным походом и отощалыми от не всегда аккуратной доставки припасов и фуража. Когда драгуны, уланы, гусары, кирасиры и казаки могли, наконец, проникнуть в Румелию, им не пришлось употребить слишком много времени, чтобы окончательно изгнать желтые орды. Китайские массы сильно порастаяли, и те, кто еще остался в живых, скучились у Марицы и толклись на одном месте, нерешительные и голодные.
И, однако, они составляли непреодолимую преграду для дальнейшего движения вперед победоносной кавалерии, которая разбилась на два крыла и предоставила поле сражения — германской армии.