Все напрасные попытки, все предварительные стычки являлись бесплодной потерей времени, а Меранд желал, чтобы истребление воздушной эскадры Тимура послужило препятствием для дальнейшего движения нашествия. Став хозяином воздушного поля битвы, он будет парить над азиатскими ордами, рассеивая между ними смерть и ужас и открывая бреши, чрез которые устремятся европейские армии, доставленные на Балканы и в Малую Азию водными и железнодорожными путями.
Вот поэтому то Меранд и держал в тайне отход своей эскадры. Он даже не простился с матерью и сестрою в тот вечер, когда был назначен отход и поручил адмиралу Видо уведомить их на следующее утро. Как он, так и Робер Дюбарраль настолько хранили самообладание, что ни г-жа Меранд, ни Шарлотта, которые, однако, со дня на день ожидали их отъезда, ничего не заподозрили, прощаясь с ними в этот последний вечер. Мужчины сумели ничем не обнаружить мучительной тоски, которую они испытывали, покидая этот дом и дорогих им женщин для того, чтобы подвергнуться всем ужасным случайностям воздушных сражений.
Эскадра провела эту ночь над Францией, на достаточной высоте, чтобы ни один звук не мог обнаружить её присутствия. Она подвигалась с быстротою 120 километров в час и в шесть часов утра, с восходом солнца, перешла через Прованс, не видя его, так как она постоянно держалась над облаками, которые подвижной пеленою застилали Средиземное море. Около девяти часов аэронеф Меранда занял центральное положение среди остальных аэронефов и сигналам его, данным при помощи беспроволочного телеграфного прибора, эскадра повиновалась с молниеносной быстротой. Тогда «Победа» заняла головную позицию, а остальные аэронефы выстроились за нею по три в ряд. От времени до времени облака разрывались и меж них виднелись голубые воды Средиземного моря. Над эскадрой ярко светило солнце и легкий, прохладной ветер обвевал ее с северо-востока.
Вечером облака поднялись выше и поредели. Аэронефы на некоторое время поднялись вместе с ними, затем Меранд дал знак опуститься ниже к морю. Эскадра находилась теперь между Мальтою и Тунисом. Меранд велел взять направление на юго-восток.
Ночью эскадра шла вдоль триполийских берегов под звездным южным небом. Утром она повернула к северо-востоку. Меранд телеграфировал Дюбарралю, который шел в первом ряду аэронефов: «Отделись с двумя аэронефами „Летуньей“ и „Славой“. Необходимо, чтобы до ночи ты успел достигнуть Дарданелл. Но скрывайся как можно тщательнее за облаками. Надо с точностью узнать — где именно переправа и где желтая эскадра. Я присоединюсь к вам вечером…»
Тактика Меранда выяснялась. Он скрывал ход эскадры, то поднимаясь в заоблачную высь, то, когда облака рассеивались, спускаясь почти вплотную к поверхности моря. Он искренно желал, чтобы все то время, в продолжение которого ему придется продолжать свой воздушный переход, между аэронефами и морем расстилалась густая пелена туч; ясное небо и прозрачный воздух являлись для него препятствием и причиной замедлений, так как он желал подойти к неприятельской эскадре невидимый никем, даже судами, занятыми транспортировкой европейских войск.
Беспроволочный телеграф позволял ему поддерживать сообщение с аэронефами, находящимися на расстоянии в двести километров и это, между прочим, могло явиться одним из источников для возникновения опасности, так как сигналы французского телеграфа могли быть подхвачены также приемником телеграфа неприятельского аэронефа, если бы он оказался на соответствующем расстоянии. Меранд желал подождать на некоторой дистанции вестей от посланных им вперед разведчиков. Он знал, что в трех километрах от Санторина лежит маленький, пустынный, необитаемый островок, на который он может спуститься и дать роздых своим аэронефам, если в этом представляется надобность.
Ему удивительно повезло. Над морем повисли густые тучи и барометр показывал дожди на всем пространстве Средиземного моря.
На второй день после своего выступления в поход, вечером, Меранд подошел к Санторину и едва успел опуститься на островок, как телеграфный приемник начал подавать усиленные сигналы. Это оповещал о себе Дюбарраль. Через полчаса прибыл он и сам.
— Как дела? — спросил Меранд.
— Все благополучно, т. е. вернее — все неблагополучно у Константинополя… Мы отлично можем захватить врасплох неприятельскую эскадру, которая всецело поглощена поджогом города. Константинополь весь в огне. Выстрелы и взрывы слышатся непрерывно. Я мог приблизиться почти до самого Босфора, скрываясь за нижним слоем облаков. Приемник моего беспроволочного телеграфа перехватил несколько депеш, из которых одну, очень важную, я с китайского перевел. Там сказано, что аэронефы желтых должны собраться около трех, или четырех часов утра, возле интендантского склада, но где именно — я не мог узнать в точности.
— Это-то неважно! — воскликнул Меранд с подавленной радостью. — Мы их захватим безоружными. Ах, если бы небо послало нам завтра необходимую помощь облаков — и завтра утром они перестанут существовать. Но переправа… Где она?
— Все Мраморное море до Босфора и весь Босфор покрыты пароходами и понтонами, при посредстве которых происходит непрерывная переправа. Я не хотел рисковать, стараясь узнать подробности, так как небо с минуты на минуту могло проясниться.
Я считал, что благоразумнее будет поторопиться доставить тебе те сведения, которые успел собрать.
— Теперь всего только девять часов. У нас есть время.
Меранд уведомил командиров, что предстоит безотлагательная битва и что все шансы на успех в этой битве у французской эскадры. Экипаж эскадры встрепенулся и, когда был дан сигнал отхода в путь, энергичные лица сорока человек, которые, в соединении с их боевыми орудиями, равнялись целой армии, отражали одушевлявшую их уверенность в победе.
Теперь уже «Победа» служила разведчиком, Дюбарраль вел эскадру и держался с нею, за облаками, на скорости пятидесяти километров в час. Аэронефы двигались с математической точностью, без опасения столкновений или отклонений в сторону, непрерывно руководимые звонками электрических измерителей, механически отмечавших скорость, расстояние друг от друга и высоту нахождения всех воздушных судов эскадры. Никакие огни не были зажжены, но прожекторы были наготове, также, как и трубы для выбрасывания мин. Эскадра была разделена на две дивизии, дивизия более скороходных аэронефов во главе, на два километра позади за нею — другая дивизия. Эта последняя должна была развернуться полукругом, обеспечивая свободу действий первой эскадры и доканчивая разрушение тех неприятельских аэронефов, которые, потерпев аварию, пожелали бы спастись, ускользнув с поля битвы.
Меранд на «Победе» должен был отыскать неприятеля, и, по данному им знаку, вся эскадра должна была выстроиться в указанном порядке.
Около трех с половиною часов утра огни Константинополя и Босфора заблестели перед Мерандом. Крики и грохот взрывов долетали до него. Подойдя ближе, он увидел, что огромный город наполовину выгорел, но рев пушек, окруживших Константинополь кольцом непрерывного огня, доказывал, что Константинополь все еще защищается и что ожесточенная атака желтых продолжается даже по ночам.
Со стороны Скутари и Кади Коя виднелись мерцающие огоньки — это и было место переправы нашествия. Аэронефы должны были находиться там.
«Победа» парила в воздухе, касаясь облаков, на высоте тысячи метров. Вдруг зазвонил телеграфный сигнальный звонок, и в тот же момент сноп электрического света упал с «Победы» вниз и озарил морскую гладь.
Было около пяти часов утра. На востоке небо чуть заметно посветлело.