Рядом на ближайшей стене висела карта Китая, огромная, почти занимающая всю стену. Она была испещрена красными и синими метками, обозначающими наши войска и войска будущего противника. Красные метки в меньшинстве и разбросаны по всей карте, окружали вражеские войска с севера, юга и востока.
Пальцы скользили по шершавой бумаге карты, прочерчивая линию границы между Маньчжурией и всем прочим Китаем. Она казалась не просто линией на карте, а живой рекой, разделяющей два мира «дикости и цивилизации». С одной стороны — безграничная степь, словно зеленое море, волнующееся под ветром, с другой — густые леса, таинственные и непроходимые, за которыми лежали процветающие земли и города, ожидавшие очередного завоевателя…
Я представлял себе эти земли, покрытые пылью и солнцем. Ветер носил над степью запах травы и земли, а в лесах стоял густой аромат древесного океана и терпкой смолы. В воображении я видел кочевников, скачущих на лошадях по степи, и охотников, бродящих по лесам.
Но вскоре эти красоты должны были превратиться в поле битвы. Я представлял себе ревущие пушки, укрытые дымом и пламенем, реки крови, текущие по земле, и крики солдат, падающих в смертельном бою. Вместо зеленых степей я видел черные пропасти кратеров, вместо густых лесов — опустошенные и безжизненные пустоши.
Тяжесть мысли давила на меня. Но я прекрасно понимал, что эта война будет жестокой и беспощадной. Ибо она, к сожалению, неизбежна. И от того, как будет проведена эта «кампания», зависит будущее не только моего народа, но и всего «мира» по ту сторону уральских гор.
Задумчиво отвёл пальцы от карты, чувствуя холод и щекотку по коже. И посмотрел на свою руку, как на орудие судьбы, которое может принести как смерть, так и спасение. И в этом чувстве неизбежности, в этой тяжести выбора я нашёл свою роль в этой трагической и великой истории.
Я прекрасно чувствовал всю тяжесть ответственности, лежащую на моих плечах. Я был лишь «пешкой» в большой игре, но от моих решений могла зависеть судьба целых армий, целых народов. Я пытался увидеть в карте не одни лишь географические очертания, но и судьбы людей, которые вскоре вступят в сражение. В этом полумраке, среди несметных карт и древних книг, я пытался понять план новой войны, стратегию, что могла бы определить судьбу всего мира.
— Мин очень слаба, — прошептал я. — Голод, коррупция, гражданская война — всё это делает её лёгкой добычей.
Я взял в руки сводку разведки, пробегая глазами по строчкам. Каждый абзац говорил о том, что империя Мин находится на грани краха.
— Неурожай, — прочитал я вслух. — Голод уже убил миллионы людей. И это еще не конец.
— Коррупция, — продолжил я. — Власти занимаются лишь тем, что грабят свой народ. И народ уже не терпит это.
— Гражданская война, — всматриваюсь в карту. — Сановники и полководцы воюют друг с другом за власть. Империя раздирается изнутри.
— И это все дает нам шанс, — прошептал я, улыбаясь. — Шанс завоевать Мин и окончательно укрепить свою власть в этом регионе.
Отложил сводку и еще раз провел пальцем по границе Маньчжурии. В моих глазах зажглись огоньки нетерпения и готовности к бою.
— Время действовать, — сказал я себе. — Время показать им силу нашего войска. Или? Решить дело миром?
С другой стороны, мы можем и мирно забрать себе весь регион. Хлеба и зрелищ, гласила римская мудрость? Когда голод пожирает, то им нет дела до зрелищ, а вот хлеб насущный вполне может сыграть в этом вопросе. Скупо кивнув в такт своим мыслям, тут же пишу распоряжение для дипмиссии на поставку гуманитарной помощи нашим соседям и последующего расширения агентурной сети и спящих ячеек влияния внутри Мин.
— Империя Мин не должна понять, кто на самом деле решает её судьбу.
Я написал несколько строк, потом еще несколько, пока не был удовлетворен результатом.
— Всё, — сказал я, откладывая письменные принадлежности. — Теперь пусть они подумают, что мы хотим им помочь. А мы тем временем завоюем их сердца и умы.
Проект Золотой Куси был давно согласован и обдуман ещё поколениями царей до меня, но никто из них так и не решился сделать амбицию явью.
Кабинет для размышлений и «великих дум» был моим убежищем посреди городской суеты, что находился на самом верху башни, которая, казалось, стремилась к самому небу. Каждый день я поднимался по узкой винтовой лестнице. Её ступеньки скрипели под моими ногами, словно раскрывая старинные тайны далёких предков. И вот, наконец, я оказывался в просторном кабинете с высокими окнами, через которые открывался вид на город.