— Я здесь, чтобы помочь моей «госпоже» добиться твоей цели.
Он подмигнул мне, и в его глазах блеснул зловещий огонёк.
— И в то же время, чтобы убедиться, что ты не забудешь о своих обязательствах.
— Ваш титул будет не наследуемым, — произнёс я спокойно, стараясь не показывать своих эмоций. — Первые пять лет — полная автономия, налоговые льготы и интеграция в царскую администрацию.
Я сделал шаг к Лань, но она, как испуганная птица, отступила. Её глаза смотрели на меня с подозрением и глубокой обидой, в них отражалась не только тревога, но и боль.
— Моя цель — чтобы простые люди начали жить, как они того заслуживают, а не вести своё жалкое существование. Я лишь принесу им свет цивилизации и прогресса.
Голос мой звучал уверенно, хотя и немного холодно.
— Не забывайте, государь, — произнёс Карим, его голос звучал спокойно, но в нём таилась скрытая угроза. — Простые люди могут быть не так просты, как вам кажется. Или, напротив, ещё более глупы, чем вы могли бы когда-либо представить, ибо людская глупость и неспособность договариваться способна сломать любой из гениальнейших планов.
Я кивнул, не обращая внимания на его намеки. Я знал, что мои слова звучат красиво, но реальность может быть намного жестче.
— А если они сгорят в его пламени, словно мотыльки? — прошептал я мысленно, глядя на Лань, чьи глаза были полны не только обиды, но и страха.
— Тогда это будет не моя проблема, — холодно добавил я всё так же в мыслях, чувствуя, как в моей душе растёт безжалостность.
Я был готов сделать всё, чтобы достичь своей цели. И неважно, какая цена будет за это платиться.
— Ты согласна? — спросил я Лань, мой взгляд был холодным и жестким.
Я ждал её ответа, готов видеть в её глазах отражение собственных темных мыслей.
— Зачем вам это? — спросила Лань, её голос дрожал, словно струна, натянутая до предела.
Смотрю на неё, чувствуя, как во мне вновь просыпается нежность, но быстро отгонял её. Я не мог позволить себе слабость, не сейчас.
— Зачем? — переспросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. — Потому что я хочу изменить этот мир. Хочу, чтобы люди жили в мире, в процветании, в счастье.
Мои слова звучали пафосно, но я сам не верил в них. Я знал, что мои мотивы намного темнее.
— Но ведь вам не нужна моя помощь, — прошептала Лань, её голос был тихим, словно шепот ветра. — У вас и так есть всё, что вам нужно.
— Мне нужно что-то больше, чем просто власть, — ответил я, глядя ей в глаза. — Мне нужна надежда. Надежда на лучшее будущее.
Я знал, что она не верила мне. Но я был готов убедить её. Я был готов дать ей всё, что она хочет. Лишь бы она стала моим союзником, моим орудием.
— И вы думаете, что я могу вам в этом помочь? — спросила Лань, её голова была склонена, а глаза полны печали.
— Да, — ответил я уверенно. — Вы можете. Вы можете стать символом надежды для всех народов этой земли.
Я чувствовал, как Карим смотрит на меня, его взгляд пронзительный, как ледяной ветер. Он знал, что я играю в опасную игру. Но я был готов рискнуть.
— Вы согласны? — спросил я Лань, готов видеть в её глазах отражение собственных темных мыслей.
— Хочу, чтобы справедливость восторжествовала! — произнёс я и невольно улыбнулся.
Улыбка была искренней и отражала мои глубокие мечты, которые я сам не всегда мог понять. В моей душе жили не только амбиции и стремление к власти, но и странное желание сделать мир лучше.
Лань смотрела на меня с недоумением и лёгким страхом в глазах. Она не могла понять, что на самом деле скрывается в глубине моей души.
— Справедливость? — прошептала она, её голос звучал тихо, словно шепот ветра. — А что есть справедливость в этом мире?
Она была права. Справедливость была понятием относительным. Для одних она была воплощением равенства, для других — жестокой и неизбежной иерархией.
— Справедливость — это когда каждый получает то, что заслуживает, — ответил я, чувствуя, как во мне растёт уверенность. — Когда слабые защищены, а сильные несут ответственность за свои действия.
Я смотрел на неё, и в моих глазах отражался не только амбициозный правитель, но и человек, который хотел изменить мир к лучшему.
— Вы хотите создать новый мир, — произнесла Лань, её голос был полон недоверчивой надежды. — Мир, где нет несправедливости, где все равны?
— Да, — ответил я, кивая ей. — Мир, где нет несправедливости, где все равны. Но для этого нужно сделать многое. — Вы согласны стать частью этой перемены? — Лань лишь лаконично кивнула.
Но всё это было не более чем притворство и обычная «политика» с щепоткой демагогии.