Неважно, что во время этих мечтаний не всегда мы ели досыта, да и одеты были плоховато, что в стране была разруха и, чтобы навести в ней порядок, нужен был труд — огромный, самоотверженный. Все равно, что бы там ни было, мы твердо были уверены, что «мы наш, мы новый мир построим…». Для этого учились, шли на заводы, уезжали в деревню, до хрипоты спорили на комсомольских собраниях.
Нынешнее поколение молодежи мечтает, ждет будущего, готовит его и готовится к нему гораздо конкретнее, чем мы. Нынешние юноши и девушки тверже стоят на реальной земле, но все равно их возраст — возраст мечтаний, надежд, стремлений…
Я шел по коридору от одной фотографии к другой и так увлекся их разглядыванием, что даже перестал отвечать на приветы проходивших мимо меня седоголовых людей, тех, с кем познакомился десятки лет тому назад.
История «Ленфильма», да и история советского кинематографа глядели на меня с фотографий, а я был и свидетелем, и участником создания многих этих произведений, составивших когда-то славу нашего киноискусства, обошедших все экраны страны и объездивших чуть ли не весь мир… Теперь о них написано в энциклопедиях, в истории кино, в исследованиях искусствоведов. Нынче их называют советской и мировой киноклассикой. Нынче говорят о них не иначе, как придыхая перед каждым названием:
— О! О, «Чапаев», «Трилогия о Максиме», «Петр I»!.. О, «Депутат Балтики», «Великий гражданин», «Учитель»… Да, старое, но грозное оружие!..
А я помню, как они выходили в свет, как стояли длинные очереди у касс кинотеатров, чтобы поглядеть новинки «Ленфильма». Да что там, я помню и более давние времена, когда кинематограф звался еще «великим немым». Когда сбоку от экрана сидел пианист и сопровождал демонстрацию картины своими импровизациями… Помню премьеры великих фильмов — «Броненосец «Потемкин», «Мать», «Потомок Чингисхана». Помню, как хохотал вместе со всем зрительным залом над похождениями и приключениями знаменитых комиков — Макса Линдера, Монти Бенкса, Бестера Китона. А с каким увлечением и наслаждением смотрели мы, зрители тех лет, тогдашние боевики — «Дворец и крепость», «Праздник святого Иоргена», «Месс-Менд», «Красные дьяволята».
Какой же я старый! Ведь я помню время, когда кинематограф казался еще чудом, а особенно у нас, в глухой нашей провинции.
Мальчишкой, начинающим школьником, пришел я первый раз в жизни на сеанс синематографа и был потрясен чудом, которое свершилось на моих глазах. Это потрясение жило во мне долгие годы. Я уже стал взрослым, уже проживал в большом городе, а отношение мое к кино было все таким же восторженным, как и после первого знакомства с ним.
И до сей поры помню я этот необыкновенный день. Ваня Палин, Ваня Полоротов, Маркел Вихорев, несколько девчонок с нашей улицы и я — все мы вместе со старшеклассниками сидели в небольшом зале общества трезвости и ждали. Ждали, когда нам начнут показывать живые картины, как пообещали в школе. Вошла контролерша и строго оглядела сидящих. Безбилетник Петька Блинов, которого мы протолкнули вместе с собою, повернулся к ней спиною и стал усердно ковырять гладкую спинку стула. Контролерша повернула выключатель, и лампочка, висевшая под потолком, погасла. Пролетели секунды ожидания необычайного, что должно сейчас свершиться, — и вот оно случилось.
За нашими спинами что-то громко застрекотало, и не успели мы обернуться, чтобы узнать, что там приключилось, как вдруг необыкновенно яркий луч света пронесся через весь зал, налетел на простыню, что висела перед нами, рассыпался на мельчайшие искорки. Простыня засияла бледной голубизной и потом исчезла, и уж не знаю, поверите ли вы, а вместо нее мы увидели берег моря. Да, да, моря! Хотя от нас до него, по словам Гоголя: «Хоть три года скачи — не доскачешь!»
Волны с белыми барашками прибегали из-за далекого горизонта и разбивались о скалистый берег, рядом с нами, но брызги разлетелись в стороны, не задевая нас. А вместо шума прибоя мы слышали звуки пианино, на котором играл Ваня Кочергин, ученик выпускного класса нашего училища.
Затем море исчезло так же внезапно, как и появилось, а прямо перед нами оказались ворота туннеля, задымленные и закопченные, а оттуда, прямо к нам в зал, прямо на нас выскочил окутанный дымом паровоз. Он появился так неожиданно и стремительно, что мы не успели ни вскочить со своих мест, ни убежать, а только единодушно заорали от ужаса… И тут же, как только паровоз пронесся через зал, по счастью никого не задев, мы увидели, что на пыльной дороге стоит трактир, а компания безобразников и хулиганов, оттолкнув хозяйку от кассы, пытается похитить оттуда деньги, в то время как несколько пьяниц хватают с полок бутылки с вином.