Но внезапно в дверях появляется могучий силач Мацист, как объявила об этом белая надпись на черном фоне. Этот великан набрасывается на всю банду грабителей. Происходит жестокое побоище, в конце концов все бандиты сурово наказаны и разогнаны, а храбрый Мацист любезно улыбается хозяйке, которая страстно благодарит его, усиленно мигая подкрашенными глазами…
Снова зажегся свет в зале, и опять мы оказались в знакомом помещении. Головы наши кружились, и невозможно было сообразить, что же это за удивительные минуты мы только что прожили здесь. Мой еще более малолетний сосед от волнения так крепко цеплялся за мою новую курточку, что к концу сеанса она вся была вымазана остатками от пирожного. Мать парнишки старательно оттирала меня носовым платком, а я сидел на стуле безучастный ко всему. Как будто бы застрял где-то между двумя мирами — реальным, привычным, в котором я живу уже почти десять лет, и призрачным, волшебным, в который я только что заглянул…
Много-много лет после этого дня кинематограф был для меня чудом. Он мог переносить меня в дальние края, он показывал мне людей необыкновенных — красивых, храбрых, уродливых. Совершавших поступки низменные и благородные, но обязательно выдающиеся. Кинематограф открывал мне жизнь удивительную, ничего общего не имеющую с той, какою жил я, мои друзья и знакомые. Существовала ли где-то такая жизнь на самом деле или ее выдумывали, изобретали кинематографисты — этого я не знал, но она была: я видел ее на экранах. Она существовала как бы в каком-то дополнительном измерении, куда мы, зрители, попасть не можем, но можем наблюдать ее со стороны.
После этого памятного первого киносеанса прошло несколько лет. Из дальней провинции перебрался я в Петроград учиться. Теперь кино можно было смотреть так часто, как только разрешали малые мои капиталы. Сколько же замечательных киноисторий удалось мне теперь увидеть! И трагических, когда невольно слезы капали из глаз, и таких смешных, что уже от смеха слезы текли по щекам. У меня завелись знакомцы и любимцы среди волшебников экрана, на свидания с которыми я бегал при первой же возможности, и с каждым разом становились они мне все милее. Но чудо их экранной жизни оставалось для меня все таким же таинственным и непонятным.
Однажды на проспекте Красных зорь, на стене ничем не примечательного дома, я увидел вывеску — «Севзапкинофабрика». От волнения у меня перехватило дыхание. Так это здесь, в стенах этого здания, за каменным забором, что его окружает, здесь создаются те самые чудесные истории, которые так волнуют, так увлекают меня, когда я вижу их на экране…
Хоть бы одним глазком, хоть на минуту заглянуть бы внутрь этой фабрики. Хоть мельком бы поглядеть на тех искусных мастеров, что выдумывают и снимают фильмы… Нет, мне не повезло: в подъезд дома входили и выходили из него обыкновенные граждане, с озабоченным видом беседовали между собою о каких-то будничных, прозаических делах — что-то о перерасходе электроэнергии, о холсте и фанере, об обиде на редактора, который вырезал то, чего не должен был вырезать, о заседании какого-то совета… Я видел, что они были здесь людьми случайными и посторонними и никакого отношения к кино не имели.
Через окна первого этажа я наблюдал канцелярские столы, за которыми считали и писали бухгалтеры и счетоводы, такие же, как и в любом учреждении города.
Значит, таинственная работа создания фильмов велась где-то там, в закрытых помещениях. Ее скрывали от прохожих, от будущих зрителей… Итак захотелось мне побывать на этой фабрике, что и сказать вам не могу.
А годы моего учения шли, сменилась даже профессия, к которой я готовился. Приходили и уходили увлечения то тем, то другим театром. Наконец, началась профессиональная работа, интересная и беспокойная, а кино все еще оставалось для меня той же непонятной областью человеческой деятельности, которая по-прежнему и манила и очаровывала своей загадочностью и силою своего воздействия на чувства зрителей.
Наконец, пришел день, один из самых лучших и дорогих в моей жизни, ни одна минута которого, как мне казалось, не сотрется в моей памяти. Правда, с годами он уложился в ряд с днями обычными, будничными, но тогда-то это был мой большой праздник: мне позвонили с кинофабрики и позвали к себе. Меня! В тот самый дом на проспекте Красных зорь!..