Глава 7 Дела трофейные
Тут подоспели первые шашлычки и мы отвлеклись. Через пару часов царь со свитой убыл по делам. Мы прибрались и стали готовиться к ночлегу. Ко мне подошёл Кныш:
— Тоша, тут бурления говн поблизости какие-то нездоровые. Кажется, нас убивать собираются.
— Царь?
— Да, не-е… Нохчи шевелятся..
— Ну, так прими меры.
— Уже принял. Тока ты изволь в домишке спрятаться.
Всё началось, когда окончательно стемнело, и лагерь русской армии затих. Мыкола занял место в "Ёжике", включив ПНВ, дружинники — в глубине оконных и дверного проёма. По углам, на крыше установленны широкозахватные прожектора. На крыльце, под "Летучей Мышью" "клевал" носом часовой.
Они полезли после полуночи, когда "измученный" дремотой часовой, махнув рукой, скрылся в помещении. Два десятка абреков перемахнули через забор и с кинжалами ринулись в окна и дверь. Там их почти беззвучно приняли и упаковали. Но уже через минуту, с противным визгом, двор заполнили сотни папахоносцев. Вспыхнули прожектора. Мы открыли огонь. Кныш из "Ёжика" нас поддержал, перекрывая ходом и огнём пулемёта отступление противника. Через полчаса выяснилось, что во дворе мы положили человек триста. Пленных не брали. Убирать это мясо я пока не велел.
На завтра начали прибывать первые трофейные турецкие корабли. Мне об этом сообщил Алик со "Щенка", стоящего в устье. Я сразу же послал гонца из стрельцов Петру. А часов в 9 у ворот нарисовался царь со свитой. Посмотрел на результат ночной бойни и вызвал похоронную команду.
— Из ваших никто не пострадал? — тихо спросил он.
— Шутишь, Государь? От этих-то ослоёбов? — хмыкнул, стоящий рядом, Кныш. — Развели тут Законные Бандформирования, панима-а-ешь? А нам подчищай за ними…
— А это что у вас? — Царский взгляд упёрся в заляпанного кровью "Ёжика", которого пытался отмыть боец.
— Это, Пётр Алексеич, наша боевая машина. Сделана тоже из стали. Ты её ещё в деле увидишь, потом. — коротко информировал я, и царь не стал вдаваться в подробности, хотя взглядом постоянно косил.
Совместно попили кофию, я рассказал им о прибытии трофеев и мы спустились к реке, к лодкам. Предложил Петру, Лефорту, Меньшикову и ещё пяти офицерам места в своей шлюпке. Они расселись по банкам, и я оттолкнул лодку от причала. Остальная свита погрузилась в две свои лодки, на которых они прибыли сюда, на вёслах сидели здоровенные гребцы-преображенцы. Меньшиков, увидев, что гребцов в нашей лодке нет и грести придётся самому, поднял кипишь. Царь вопросительно посмотрел на меня. До этого по Дону мы ещё на шлюпках под мотором не ходили. Ну, не считая того случая на Гнатовской переправе.
Я улыбнулся Лексеичу, пожал плечами и тихонько запустил шлюпочный дизель на холостых. Уселся у руля, врубил ход и стал потихоньку добавлять газку. Лодка стала уверенно разгоняться. Под негромкий рокот мотора пассажиры завороженно глядели на убегающую назад воду и удаляющийся берег. Вышли на стрежень реки, и я разогнался до максимальных 15-ти узлов на форсаже, направляясь вниз, к острову. Лодки преображенцев безнадёжно отстали. Царь радостно щерился на носу и был счастлив. Остальные хоть и улыбались, но как-то неуверенно и довольно часто крестились.
Предупреждённый мной Костя уже подготовил "Иблисы" к полётам. Так что, когда мы высадились на мысу острова, особой суеты не случилось. Дорогие россияне обступили и с любопытством осматривали странные блестящие штуковины, не понятно на что годные. Пётр подошёл ко мне:
— Князь, мы ж хотели осмотреть трофейные корабли. — напомнил он.
— Вот и осмотришь, Твоё Величество. Только сверху, если не забоишься. — оскалился я и полез в "Иблис"-одиночку. Одел шлем с гарнитурой, пристегнулся. Величество внимательно наблюдал за моими действиями.
— Петь, отойди со своими подальше, Костя покажет куда. И постарайтесь не обосраться, если очень страшно будет. — я весело ощерился на него и дал команду:
— От винта!
Костя повёл гостей к камышам, и я запустил двигатель. Дал ему хорошенько прогреться, потом начал раскручивать винт. Хотя зрители стояли в трёх десятках метров, треуголки с них посдувало, когда я пошёл вверх. С разворотом стал набирать высоту и на 300-х метрах пошёл над рекой в сторону крепости. За каланчами развернулся и полетел назад, но уже над самой крепостью. Зашёл на посадку и опустился на площадку мыса. Возле камышей Костя повис на плечах самодержца, не давая ему подбежать к вертолёту до остановки лопастей. Пётр что-то восторженно орал и размахивал треуголкой.