– Врешь, паразит, от дяди Гришая не убежишь! От дяди Гришая никто убежать не сумеет. Дядя Гришай видал не таких голубчиков. Он не таких ставил к позорной стенке. Ах ты, шкура антисоветская, провокатор, фашист недорезанный. Сейчас ты у меня запоешь, сейчас я тебя, красавца, доставлю, куда положено, сейчас мы быстро с тобой разберемся! – И он застучал деревянной ногой, тесня меня к отвесному краю крыши.
От неожиданности я просто опешил. Только пьяного дяди Гришая мне не хватало в это тихое осеннее утро! От этого дурака можно было ожидать любых неприятностей. Он, конечно, нацепил на свой пиджачок все полученные в партизанах награды, и сейчас, после утреннего стакана портвейна, выражал готовность ловить вражеских диверсантов. А в том, что меня приняли за вражеского диверсанта, у меня не было ни малейших сомнений. Ибо на лице у дяди Гришая крупными буквами была написана решимость изловить всех заброшенных в Аркадьевск шпионов, коварно отключающих столь нужные народу военные марши. Ему, наверное, мерещилась какая-то крупная премия, которую выдают за поимку особо опасных преступников. Следовало немедленно искать спасительный выход. Я метнулся сначала в одну, потом в другую сторону, но бдительный дядя Гришай ловко аннулировал мои ложные выпады. Он на удивление прытко кидался на своей деревянной ноге следом за мной и орал благим матом: «Караул, вредительство, держите его, хватайте врага недорезанного!» Со стороны, очевидно, мы были похожи на артистов балета, исполняющих в честь предстоящего праздника особо сложные акробатические упражнения. Дело принимало дурной оборот. На зов этого дурака действительно могла явиться милиция. А ничего хорошего от милиции ожидать, естественно, было нельзя. Положение было безвыходное, и я решился на крайнюю меру.
– Дяденька, – ласково заговорил я с агрессивным Гришаем, – вы не думайте, я не диверсант какой-нибудь и не агент иностранных разведок, я просто зарядку здесь делал на крыше. А насчет того, что здесь выключили военную музыку, этого я, дяденька, вовсе и не видел никак.
И, сказав эту абсолютно бессмысленную чепуху, я кинулся, как истребитель из облаков, прямо на потерявшего бдительность дядю Гришая, и, проскочив мимо его растопыренных рук, бросился в сторону спасительной лестницы.