Нынешний телефонный звонок, безусловно, тоже был косвенным образом связан с женской проблемой. Кащея приглашали сегодня на день рождения, а он, естественно, по старой привычке не мог и шагу ступить без меня. Он еще очень сильно во мне нуждался, особенно в ситуациях, когда начинали говорить разные колкости, и Кащей не мог разобраться, то ли его высмеивают, то ли восторгаются железными мускулами. По части юмора у него, к сожалению, было не очень налажено. Потом, однако, когда он напивался, да и остальные бывали сильно поддаты, отсутствие юмора большого значения уже не имело. Девушки, к сожалению, в таких ситуациях предпочитали Кащея с его железными мускулами, а я, как обычно, скромно сидел где-нибудь в уголке, с интересом взирая на победы своего покровителя. На этот раз, однако, все было немного иначе, потому что Кащея приглашали на день рождения к Шурику – настоящему асу по части женской проблемы. Этот наш общий знакомый Шурик был просто специалистом по разным тонким вопросам, он знал, к примеру, сколько в городе имеется проституток и какие цены на них устанавливаются во время летнего отдыха. Он знал места, откуда можно подглядывать в женскую душевую, и я, помню, чуть не полетел вниз с зеленой шелковницы, когда вместе с ним решил однажды туда заглянуть. Это, как оказалось, вещь настолько невероятная, что много раз ее употреблять просто нельзя, иначе можно элементарно свихнуться. Мне кажется, что этот Шурик, который, кстати, учился в десятом, свихнулся уже давно. Однажды он показал мне одну проститутку, такую, по его словам, зловредную стерву, которую ничего не брало, и которая прошла уже огонь, воду, и разные немыслимые истории. Она свысока смотрела не местных бандитов, считая, очевидно, их недостаточно для себя привлекательными, и они за это как-то в укромном месте изнасиловали ее всей компанией, а потом забили между ног здоровенный деревянный кол. Она, однако, оказалась такой немыслимой стервой, такой живучей, словно настоящая кошка, что, исчезнув из города на несколько месяцев, снова принялась за свое древнее ремесло. Все эти истории Шурик знал досконально и в малейших подробностях, но главным своим достижением считал все же специальный научный метод соблазнения женщин. На метод этот он наткнулся случайно, показывая какой-то своей однокласснице вместо задачки по алгебре книгу Лиона Фейхтвангера о художнике Гойе с двумя рисунками испанского живописца: «Маха одетая» и «Маха обнаженная». Так вот, уже рассматривая Маху одетую, девчонки начинали предчувствовать, что здесь что-то не так, что это своеобразный пролог к чему-то более серьезному и интимному. Они начинали нервничать, заикаться, краснеть и бледнеть, а тут этот Шурик как раз переворачивал очередную страницу, и так наивно, будто случайно, натыкался на Маху раздетую. К этому моменту девчонки обычно были уже абсолютно готовые, сила великого испанского живописца их буквально поражала в самое сердце, и они покорно, словно в гипнозе, позволяли себя раздевать, превращаясь, таким образом, в обнаженную Маху новейшего образца. В дальнейшем Шурик свой метод усовершенствовал, сочетая его с искусственным освещением, музыкой и разными таинственными, но совершенно бессмысленными фразами, назвать которые он, однако, отказывался, заявляя, что у каждого естествоиспытателя свои собственные секреты. Кащею моему, впрочем, который по вполне понятным причинам с этим Шуриком быстро сошелся, освещение и специальные фразы были совсем не нужны. Он даже почти не использовал рисунки великого Гойи, разве что иногда, в самых затруднительных случаях. Но на сеансах этого Шурика охотно присутствовал, скрываясь обычно за занавеской или неплотно прикрытой дверью. Сегодня тоже намечался особенно грандиозный сеанс, ибо под предлогом дня рождения приглашено было довольно много девчонок. Ну скажите, мог ли мой Кащей такой сеанс пропустить? Разумеется, не мог, а потому мне срочно пришлось одеваться и по морозу бежать к этому ненасытному Шурику.
У Шурика было уже довольно много народу, в прихожей висели пальто и девичьи шубки, и нас с Кащеем встретили веселыми криками. Больше кричали, конечно, по случаю прихода Кащея, а я, как всегда, остался для всех на вторых ролях. Хотя это было несправедливо, ибо, как ни крути, но Кащей создал я, он был моим произведением – очень удачным, но, к сожалению, вышедшим из-под контроля. Я скромно уселся в самом углу стола, и с досадой стал наблюдать, как целуют Кащея приглашенные сегодня девчонки. Они буквально облепили его со всех сторон, им плевать было на его ум типичного питекантропа, им необходимы были его железные бицепсы и белозубая улыбка неотразимого супермена. Это меня до крайности удивляло, я от негодования закурил, и, отвернувшись к включенному телевизору, стал смотреть кукую-то занудную передачу. Тут как раз мать именинника расставила на столе последние кушанья и бутылки, и мирно затем уплыла куда-то к соседям, предоставив нам развлекаться по нашему выбору. Я продолжал курить, и, помимо телевизора, внимательно оглядывал приглашенных. Каково же было мое удивление, когда я увидел среди девушек нашу Весну. Я просто остолбенел от неожиданности и не знал, что мне и думать. Обычно такие девицы сильны тем, что они активистки. Они обычно тем и берут, что пристраиваются при каком-нибудь деле, где можно заставлять на себя работать: при комсомоле, к примеру, или выходят в завучи, когда вырастут и кончат пединститут. Они обычно все очень умненькие, потому что на такой масложиркомбинат не польстится ни один дурачок, даже самый прибитый. Они и женихов-то завлекают обычно хитростью, вроде этой невесты нашего короля-футболиста, о котором я уже говорил. Очень часто из таких комсомольских толстух получаются зловредные пионервожатые: толстые, прыщавые и крикливые, которых используют, словно цепных собак, для отпора нерадивым ученикам. Обычно по праздникам или во время школьных линеек они громко орут в мегафон и объявляют разные порицания. Я подумал о том, что по каким-то неизвестным причинам Бесстрахов исключил из своего гарема Весну, и она решила попытать счастье на другой стороне. Шурика нашего она, конечно же, не заарканит, Шурик наш для нее слишком крепкий орешек. Но наметить себе наперед какую-нибудь невинную жертву для нее не составит никакого труда. Если уж бандитские короли попадают в амурные сети к таким умненьким и толстым особам, то что уж говорить о дилетантах вроде меня?! Я на всякий случай отодвинулся подальше на самый край праздничного стола, и, затягиваясь сигаретой, продолжал разглядывать приглашенных.