— И вправду, — отозвался Багаррот, чей голос напоминал дуновение ветра. — Мои храмовые собратья, давайте же запомним это мгновенье, ибо вскоре мы непременно вернемся в смертный мир, чтобы исполнять наш священный долг.
— Ты сомневаешься в нашей преданности, Крик Ветра? — протрещал Фуеган, глядя на храмового брата. — Всегда ты молвишь словно посланец, вестник рока, на крыльях которого рождаются перемены. Укротитель Бури, что ты слышал в небесах, о чем мы должны знать?
— Ничего нового, Хозяин Чистого Пламени. Бушующий шторм следует за тобой, подобно проклятию, и будет так до Рана Дандры. Ты не сможешь убежать от него.
— К чему мне убегать? — произнес с толикой юмора Фуеган и засмеялся.
— Если еще не пришел Конец Всего, зачем тогда ты созвал нас, Фуеган? — спросил Мауган Ра таким низким голосом, что его слова рокотом прокатились по всему залу.
— Огонь войны ярко горит, опаляя мою нить на пряже, — ответил Фуеган и затем повернулся к Азурмену. — Я лишь шел следом. Я не вел за собой.
— Я тоже шла следом — провозгласила Джайн Зар. Хоть Буря Тишина и стояла спокойно, она словно не прекращала двигаться, а краткий взор лишь ловил ее в момент бездействия. — Громогласный крик, сорвавшийся с губ самой баньши и пронесшийся чрез время и пространство, привел меня сюда. Этот вопль заберет множество жизней, когда я вернусь.
— Такова воля Азуриана, — заключил Карандрас. Повелитель скорпионов словно переместился, даже не двинувшись. Простейший жест пришел из ниоткуда. С помощью еле уловимых движений он незаметно сменил позу. — Вновь мы узрим небесное видение.
— Так тому и быть, храмовый сын, — промолвил Азурмен. — Под покровом десятков тысяч солнц мы бродили и сражались. Нет конца нашей миссии, ибо именно мы принесем мир и покой нашему народу. Мы более не живые воины, ведь мы уже превратились в идеи и воспоминания о славном прошлом и об ошибках, которые нельзя повторять. Мы — учителя и предостережения. Хоть мы и собрались здесь и сейчас, мы лишь иллюзия и выдумка, воображаемые в этом месте во снах мертвого бога. Наши души были вытянуты из царства реальности. Разойдясь, мы окажемся там же, откуда ушли, в том времени, которое мы оставили позади, чтобы ответить на зов. Мы увидим то, что видели, и поступим так, как должны, — так мы и жили со времен раскола азуриа.
Все они кивнули в знак согласия и переключили взгляд на большой кристалл, находящийся в центре храма.
— Давайте же призовем видение Азуриана, — приказал Азурмен.
Каждый лорд-феникс положил руку на свою именную руну, после чего центральный шар поднялся в воздух и начал медленно крутиться. Пока он вращался, калейдоскоп многообразных цветов освещал обитателей храма.
Свет слегка заморгал, и стены храма резко исчезли. Шесть лордов-фениксов стояли под раздираемым бурей небом, а из фиолетовых грозовых облаков вырисовывалась красная молния. От ярости разгневанных и расстроенных богов трещала земля и горело небо. Все, кроме храма, было уничтожено, а проклятая округа кишела разнообразными демонами: от великих владык до бездумных тварей. Им не давали проникнуть в храм ярость Кхаина и благословение Азуриана.
За стеной силы ничто не смело шелохнуться, по крайней мере, все казалось неподвижным изнутри стазиса. Застывшие на месте легионы демонов походили на картину, а бушующий шторм выглядел как яркий узор на небесах.
Момент из далекого прошлого, который был навсегда заперт силой Сердца Азуриана, Азурентешем, устремился ввысь от алтаря-пьедестала, поливая храмовую семью радужным светом.
Азурмен ощущал, как его бессмертный взгляд все глубже и глубже утопает внутри шара, пока он окончательно не затерялся в нем. На мгновенье он увидел пряжу так же, как и ясновидцы, и она оказалась ужасным и невозможным переплетением взаимосвязанных и пересекающихся судеб. Он узрел свою собственную нить ярко-сапфирового цвета, которая оставалась целой веками. Через секунду он увидел, как от узла святилища расходятся жизни храмовых собратьев, но затем они померкли вместе с пряжей. Осталась только золотая нить, по которой следовал Азурмен, пока не столкнулся с кошмаром наяву.
Все покрыто красным от огня и крови.
Крики раздирают воздух, а планеты пылают.
Два мира-корабля, сплетенные воедино щупальцами тьмы, подталкивают друг друга к уничтожению.
Резкий смех жаждущего бога, упивающегося резней. Древние каменные когти, пронзающие кровоточащее сердце.