Марик не ответил, а бомж тем временем присел на корточки возле своих пакетов и начал активно шуршать ими в поисках куртки.
– Да куда ж она… куда я ее засунул-то… – приговаривал он сам себе, вываливая содержимое пакетов на землю. Марик не смотрел, он старался подавить волну паники, которая сдавила горло и почти не давала дышать.
Наконец куртка нашлась, и бомж гордо продемонстрировал ее Марку.
– А чего? Справная куртка, почти новая, – приговаривал он, слегка потряхивая курткой, словно торговка в базарный день. – Я думал Валерке продать, но раз такое дело, носи на здоровье…
– Спасибо, – преодолев брезгливость, Марик взял одной рукой куртку, другой бережно прижимал к себе малыша.
Бомж принялся укладывать свои пакеты, время от времени тихонько матерясь.
Малыш забеспокоился и тихонько запищал. Марик принялся укачивать его, но ребенок плакал все настойчивее. Бомж оторвался от своих сумок и подошел к Марку, через руку заглянул в лицо малышу. И в страхе уставился на Марика.
– Слышь, братишка, а… а мамка-то мальца где? Он же малой совсем!
Марик устало покачал головой. Рассказывать свою глупую историю этому случайному человеку не хотелось. И он просто сказал:
– Не знаю я, где мамка его. Я его вон в тех кустах нашел.
Бомж недоверчиво посмотрел на кусты акации, потом на Марка снизу вверх, ростом он был едва ли ему по плечо.
– Е-мое… – сочувственно протянул он. – И куда ты его теперь?
– А хрен его знает… – устало ответил Марик. – Я уже вообще ничего не знаю.
Малыш плакал все требовательней, и даже бездетный Марик уже понял, что означает этот плач. Ребенок хотел есть.
Бомж помолчал, запустил пятерню в всклокоченную шевелюру и долго, смачно чесал голову.
– Ну, пойдем, может, найдем, чем накормить мальца? – неуверенно не то предложил, не то спросил он.
– Куда? – не понял Марик.
– Ко мне, куда же еще…, – ответил тот и нагнулся подхватить пакеты.
Марику было одновременно страшно, неловко и стыдно, но малыш кричал уже во весь свой тоненький голосок, и это приносило ему страдания.
– Спасибо вам большое, – голос его немного дрогнул, но он вовремя замолчал и незаметно несколько раз глубоко вздохнул.
– Тут рядом, – кивнул головой бомж и двинулся в сторону железнодорожного полотна. Марик с кричащим младенцем побрел за ним.
Они перешли рельсы и по тропе углубились в лес. Марку стало холодно, и он, отбросив брезгливость, извиваясь, надел подаренную куртку. От нее пахло несвежим бельем и чем-то сладким, но она приятно согревала спину и плечи. Марик накинул курткой и малыша, который от ходьбы снова заснул.
Он огляделся по сторонам. Они явно заходили в лес, никаких домов видно не было. Может, за лесом есть поселок? Он пытался разглядеть впереди огни, но видел только густую темноту.
Бомж вдруг свернул вправо, в самую чащу.
– Вот сюда за мной иди, мальца прикрой, чтобы веткой не обидеть!
Он достал из кармана фонарик и осветил едва заметную тропинку. Марку хотелось спросить, куда этот незнакомец ведет его, но было неловко.
Они шли не более трех минут, впереди путь перегородило что-то светлое. Марк понял, что это трубы, вероятно, теплотрасса.
– Теперь тут маленько перелезть надо, мальца держи крепче, – обернулся к нему бомж и, зашуршав пакетами, сноровисто пролез под трубами. Марик нагнулся и, шаркая спиной, прижимая малыша, прополз следом. Бомж на той стороне заботливо протягивал ему руку.
Он бросил на землю пакеты.
– Ну, вот, пришли, стало быть…
Марк огляделся. Было темно, но он все равно видел, что никакого дома или даже сарая здесь не было. Его затрясло.
Бомж тем временем откинул несколько веток и посветил фонариком куда-то в землю. Послышалось бряцанье замка, заскрипела дверь.
– Ну, милости просим, так сказать… Да не боись, проходи…, – добавил он, поняв замешательство гостя. – Все лучше, чем на путях голому торчать…
И он первым нырнул внутрь. Это оказалась землянка, построенная, а точнее, вырытая в небольшом холме. Пологий спуск привел в комнату, где бомж уже налаживал свет. Скоро помещение осветилось сразу несколькими свечками.
Марик не верил своим глазам. Он никогда не думал, что в двадцать первом веке люди все еще живут в землянках. Потолок был низким, и Марку пришлось наклонить голову. Стены были обложены почерневшими досками, плохо подогнанными по размеру. Такими же досками был выложен и потолок. Пола в жилище не было вовсе, вышарканный бордовый когда-то ковер с узорами лежал прямо на земле. Все помещение было около трех квадратных метров, и на них умещался довольно просторный топчан, печка-буржуйка, стол с двумя скамейками и вешалка с ворохом одежды. По черным стенам повсюду висела кухонная утварь, под столом, а также под лавками стояли рядами мутные стеклянные банки.