И когда наконец я отказался принять старый чайник, в ломбард «Бастион» вдруг пришла старушка и вывалила на прилавок массивное ожерелье из самого настоящего старинного жемчуга! Шок. Сколько хладнокровия от меня потребовалось, чтобы не выдать ни одного из терзавших мою душу чувств! Не знаю, известно ли вам, какое впечатление производит жемчуг на помойке? Какой оттенок у старинного жемчуга? Чайная роза — это говорит вам что-нибудь? Изнутри светится, будто ядро у жемчужины золотое. Переливается всеми оттенками пожухлой белизны и золота. Пахнет старой бижутерией, старой шкатулкой. И пудрой. И этот отзвук, когда ожерелье упало на прилавок. На прилавке лежало стекло, а под стеклом — открытка с приветами из Закопане. Которую мы тебе, Фелек, с Сашей послали, когда ездили туда лечиться от зимней хандры, переходящей в общее загнивание. «Пламенный привет из солнечного Закопца посылают Барбара с Сашей». Боже мой. Она метнула эти жемчуга с лицом разорившейся графини. С лицом директрисы всего мира, словно только что вышла из черной «Волги», которой в свое время детей пугали. Такого еще в Щаковой не видели с тех пор, как стоит Щакова!
Она хотела получить солидную сумму, и я ей немедленно дал, достал дрожащими руками из несгораемой шкатулки с двойным запором, потому что у меня глаза разгорелись на эти жемчуга. Старушку или кондрашка хватит, или не получится у нее вернуть эти деньги и заклад навсегда пропадет в моей шкатулке, в моей сторожке, каморке, пусть даже и еврейской! А по-еврейски это называется гит гемахт гешефт[21]. И этот жест — я по сей день так потираю руки — тоже еврейский. Моя бабка, Кропка Розенцвейг, со своей свекровью Перлой (sic!) Голдман лучшее мыло на улице Хлодной на Керцеляке[22] продавали, лавочку с корсетами держали, запах чеснока изо рта… Ай вэй! Лучшее мыло, ганц цимес гребешки, а также лучшее повидло. Корсеты, мацу, уксус и гребешки, а у свекрови на улице Тамка — еще пуговицы и камешки. Моя тетка Роза Голд, не помню уж, то ли по материнской, то ли по отцовской линии… в смысле пратетка, и даже прапра… ну, короче, Роза в нашем штетл[23] торговала дешевкой; всегда у нее зубы болели, и голова под париком все время чесалась… И так яростно торговалась, на всю улицу кричала: «Киш мин тухес!..»[24]
Всех с первым же эшелоном, с дымом…
Окна у меня в решетках, и я ухаживаю за запылившейся искусственной розой с искусственными, тоже запылившимися капельками росы на листочках и на лепестках из губки. Такая атмосфера со времени перехода Красного моря царит во всех учреждениях подобного типа: в ломбардах, меняльных конторах, подозрительных лавочках, пунктах продажи почтовых марок, в комиссионках… Я — сова, не сплю, охочусь по ночам. Надеваю нарукавники. На голову — ермолку. Закрываюсь в каморке с большим калькулятором, работающим от сети, и открываю шкатулку. Достаю ровно сложенные пачки долларов, рублей и злотых, у каждого по отдельности разглаживаю ногтем уголки и проникаюсь неведомым блаженством… Несравненная сладость разливается в душе, когда я приступаю к описанию этих моих сладких ночных бдений… Что аж, прошу прощения, говном исхожу! От переполняющих меня эмоций в животе бурление происходит; затягиваюсь сигаретой, потому что в последнее время я, к сожалению, присоединился к «любителям подымить», калькулятор чудит, потому что пока еще время электричества, а не электроники, ну знаете, большие красные цифры, состоящие из точек, а точнее, из квадратиков. Неважно. А может, как раз чертовски важно. Довольно того, что я выглаживаю, обнюхиваю, подравниваю пачки денег, отдельно сотенные, отдельно полусотенные… Есть в этом что-то от раскладывания пасьянса. Пальцами в перстнях. И чем старее эти зеленые, тем милее их запах, и пахнет как будто бананами, неграми. На одной кто-то где-то когда-то записал номер телефона. Звонил я по нему ночами, не было ответа. А даже если бы и ответили, что я сказал бы? Что ночью звоню стодолларовой банкноте? Эй, сотня, жаль, что вас так мало у меня, загляни ко мне с подружками, пусть прилетают в окно на своих зеленых крылышках, Барбара Радзивилл в замке «Бастион» устраивает прием тунайт! Дикие оргии в липком и скользком ломбарде, чтобы вы у меня тут совокуплялись, чтобы размножались почкованием, потому что сегодня будет зеленая ночь[25].
25
Зеленая ночь — ночь-перевертыш, карнавальная ночь, последняя ночь существования временного коллектива (конец смены в детском лагере, заезда в доме отдыха, последняя ночевка в турпоходе, последний концерт в гастрольном туре и т. д.), когда все его участники устраивают друг другу сюрпризы с переодеванием, мазаньем зубной пастой, прятаньем вещей и т. д.