Самсон почувствовал, как его кожа расслабляется. Он становился всего лишь еще одним инструментом машины. Его кости слились с металлом. Его вены расширились в трубки, а кожа превратилась в кожаную обивку.
Машина помчалась к группе человеческих тел, и Самсон увидел лицо, о котором думал много лет.
Лицо Джека.
Его сын стал старше, да, но это был он. С него содрали кожу, но это был он, Самсон был в этом уверен. Он издал стон.
- В чем дело? - спросил Драк.
- Мой сын.
- Это не твой сын. Это всего лишь тела.
- Это он!
Драк усмехнулся.
- Это всего лишь один из трюков Сильвера!
Собрав все силы, Самсон направил машину в сторону тела Джека. Дорога должна была подвести его достаточно близко, чтобы Самсон мог съехать с дороги и взлететь в воздух.
- Что, черт возьми, ты делаешь?
- Я собираюсь забрать своего сына.
- Ты угробишь нас!
- О чем, черт возьми, ты говоришь? Как ты думаешь, что с нами будет?
- Это не твой сын! Больше нет!
Самсон нажал ногой на педаль, пользуясь тем, что теперь он был частью машины. Шины заурчали, и когда Самсон посмотрел через лобовое стекло на своего сына, он увидел кое-что еще.
За ободранными телами скрывалось чудовищное существо из мокрой зеленой плоти и гротескного панциря. Из его тела торчали десятки крыльев, в то время как два гигантских шара служили глазами, которые смотрели на Самсона и Драка с нечестивой двойственностью.
Чудовищное существо испустило вздох, и ободранные тела начали раскачиваться взад и вперед, пока их жидкости не обрушились на машину Самсона проливным потоком крови и масла.
Гигантские шары мигнули. Затрепетали крылья, начали падать тела.
В ужасе Самсон увидел, как почти безжизненное тело Джека упало на дорогу перед ним, и направил машину на нее. Если бы только он мог заставить его приземлиться на капот...
На секунду он увидел, что Джек смотрит на него. Возможно ли, чтобы он узнал своего отца? Так казалось или, по крайней мере, на это надеялся Самсон. Тело врезалось в машину и влетело через лобовое стекло. На него обрушился ливень из стекла и крови.
Джек приземлился в машину, верхняя половина его тела лежала на заднем сиденье, а другая – на переднем. С нечеловеческим стоном он подтянулся вперед, чтобы видеть отца.
Лицо Джека было обветренным и рябым от долгих лет, проведенных под воздействием космических ужасов. Его ободранное тело обнажало не только окровавленную плоть, но и крошечных каменных насекомых, вонзившихся в мышцы и жир. Джек оскалил зубы, испачканные древними чернилами из морских водорослей, и изо рта у него высунулся язык –розовое щупальце, покрытое нечеловеческими вкусовыми рецепторами.
Самсон мог лишь слегка пошевелить глазами, чтобы увидеть лицо своего сына, мальчика, которого он потерял, но никогда не забывал, мальчика, который вырос в человека в непостижимом аду.
Он произнес сквозь слезы:
- Сынок.
У Джека вырвался крик, исходивший не из его горла, а от каменных насекомых. Затем гортанный кашель из уст Джека сказал:
- Папа...
Из глаз Самсона потекли слезы соленого моторного масла.
- Мне так жаль, Джек.
Драк слушал разговор между Самсоном и Джеком и завидовал.
Его собственный отец был умным человеком, но ему не хватало преданности и доброты, которые были в Самсоне. Драк сомневался, что его отец испытывал такое же эмоциональное влечение к сыну.
Перед ним предстала круглая раковина необъятных размеров, сверкающая цветами, неведомыми ни одной земной радуге. Изображения мерцали на панцире, как загадочные руны на древнем телевизоре. Драк увидел отца, сидящего за богато украшенным деревянным столом, перед ним лежала раскрытая книга. Молодой человек садится за стол. Сначала Драк подумал, что молодой человек – это он, но потом быстро понял, что это не так. Это Саймон Ревайр.
Из книги вынимается черный конверт и вручается Ревайру, который открывает его и достает фотографию. Его рот раскрывается, а глаза расширяются. Отец Драка закрывает книгу, встает и похлопывает Ревайра по плечу.
Драк попытался не обращать внимания на изображения на панцире, но не смог. Он только что видел, как отец предложил его, своего первенца, Церкви Звездных Двигателей. Из его глаз потекли бензиновые слезы. Рев мотора машины проник в его череп, вызвав боль и воспоминания. Он думал об отце и проклинал его за предательство, за преданность не сыну, а исследованиям и церкви.
Все изображения исчезли, и Драк остался смотреть на гигантское чудовище, уставившееся на него сверху вниз, пока машина мчалась вверх в эмпиреальную бездну.
Неба больше не было, только облака из крабьих панцирей и гигантский зверь, глядящий на них сверху вниз, его влажная кожа сочилась осьминожьим потом, который летел вниз, как голодный град, врезаясь в машину, проделывая в ней дыры.
Вот тогда-то дорога и расчистилась. Со стоном, который казался таким же древним, существо исчезло из поля зрения, и Самсон увидел, что теперь они направлялись прямо к полупрозрачной стене, покрытой пульсирующими присосками и щупальцами, сделанными из дрожащих зеркал.
Они прошли прямо сквозь эту стену, и мультивселенная щупалец поглотила машину.
Джек забрался к отцу на колени, и из каждой оставшейся клетки его тела вырвались чужеродные звуки. Он начал таять.
Самсон попытался оторвать руки от руля, чтобы обнять сына, но он все еще был частью машины, еще одним инструментом в биомеханическом ужасе. Но он почувствовал, как тело Джека смягчилось и слилось с его собственным. Они были вместе и будут вместе всегда, и это было лучше, чем ничего.
- Я люблю тебя, Джек, - сказал он, пытаясь определить, будет ли сознание его сына частью его самого, так же как и его тело.
Машину тряхнуло, и пассажирская дверь распахнулась.
- Драк! - спросил Самсон, но ответа не последовало. Ему удалось повернуть голову на четверть дюйма, чтобы увидеть, что Драк умер. Верхняя часть его стеклянного черепа исчезла. Теперь он напоминал наполненный бензином бокал для шампанского. Глаза Драка упали на щеки и повисли на них.
То, к чему шел Самсон, не имело ничего общего с гонкой смерти. Это было за пределами жизни и смерти, за пределами всего, что кто-либо на земле мог себе представить.
Когда Джек и его тело стали больше машиной, чем человеком, он погрузился в бездну невообразимого ужаса, и Самсон понял, что останется там навсегда. Дорог нет. Никакого света. Никаких городов. Никакой земли. Никакого неба.
Самсон позволил слезам хлынуть горьким потоком моторного масла.
ЭПИЛОГ
Мистер Сильвер хихикнул.
Все прошло точно по плану, даже лучше. Это было бесценное зрелище. Это была пышность, блеск, чистая развлекательная ценность, которая наполняла его существо силой.
Эти сны снились ему с детства, но до недавнего времени он не понимал их значения. Он считал их причудливыми детскими фантазиями, происходящими в каком-то фантастическом мире загрязненной воды и чудовищных существ, выползающих из какой-то ядовитой преисподней. Но они оказались не фантастическими мечтами молодого ума.
Это были предчувствия.
Сильвер провел юность, оттачивая свои навыки манипулирования. Благодаря чистой воле, он уничтожал всех, кто стоял у него на пути. Казалось, провидение всегда было на его стороне.
К совершеннолетию он накопил огромное состояние не только в денежном выражении, но и в чистом, темном знании. Тысячи древних текстов, глиняные таблички, шкуры животных, тома из человеческой плоти – все это собирал и изучал Сильвер, пока не узнал все, что ему было нужно.
И вот теперь он стоял на сцене, глядя на Атлантический океан, где город Р'льех поднялся, как нефритовая эрекция, готовясь трахнуть мир в небытие.
Сильвер снова хихикнул.
Он схватил страницы Abrund Abschaum, которые оторвал от тела Пауло, и начал читать их в микрофон. Зрители сидели в полном восторге, их мозги и тела гудели в медитативном тумане. Они скоро поймут, что видели те же самые сны, только в них они были просто пешками нового мира, пищей для древней машины, которая наконец-то вернулась к жизни.
Сильвер посмотрел на Энцо, который рыдал, уткнувшись в свои руки. Без сомнения, его мозг кружился от безумия. Несмотря на свою общительность, он был слаб и не готов к пониманию чистого, неподдельного знания.
Сильвер прочитал все пятьдесят две страницы текста. Он смотрел, как зрители встают со своих мест и медленно идут к пляжу. О, как он был счастлив, видя, как они бредут по воде, ожидая его указаний.
- Вы простодушные сервиторы. А теперь идите, - сказал он, опуская микрофон, чтобы погреться в лучах своей завершенной славы.
Позади него Энцо упал на землю, его кости превратились в желе. У него на глазах и у Копа, и у Раба начались сильные судороги, которые закончились тем, что их молочные глаза вылезли из черепов, а ребра выломались из груди.
В этот момент Сильвер понял, что что-то пошло не так.
Его рот, который прежде хихикал от предвкушения, теперь сжался от ужаса. Он чувствовал это вокруг себя, вибрируя во множестве измерений. Но этого не должно было случиться, во всяком случае, в его мечтах.
Неужели он забыл какую-то часть своего детского сна?
Но это не имело значения. Сильвер стоял на сцене, наблюдая за ошеломленной публикой, за теми пассивными зрителями, которые шли по воде к Р'льеху. И если бы они обернулись, чтобы увидеть своего некогда почитаемого господина, то увидели бы, как он издает беззвучный крик агонии, когда его пожирает невидимая мерзость.
Через несколько секунд ничего не осталось.
Совсем ничего.
Перевод: Олег Казакевич
Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+