Я отрыла портфель и достала свой маленький 32, люблю его гладкий холодный вес у себя в ладони. Я стреляла из него только в тире, но стреляю, черт возьми, неплохо.
Положила ключ от комнаты в карман джинсов и вышла в коридор. В коридоре было темно, но чувствовалось, что он пуст. Я и не думала, что там кто-то может быть. Люди, которые собираются тебя убить, обычно не предупреждают об этом. Убийцы известны как плохие ребята, которые отказываются играть по общим правилам. Это была тактика запугивания, предназначенная, чтобы вызвать паранойю. Я не воспринимаю разговоры об убийстве с расчлененкой слишком серьезно. Где взять напрокат бензопилу в этот ночной час? Я закрыла дверь и спустилась по лестнице.
В офисе горел свет, но дверь, ведущая в квартиру Фаулеров, была закрыта. Берт спал. Он сидел за стойкой на деревянном стуле, голова склонилась на сторону. Его пиджак аккуратно висел на стене на проволочной вешалке. На нем был кардиган с манжетами из бумажных полотенец на резинках, чтобы защитить рукава. От чего, я не была уверена. Кажется, у него не было другой работы, кроме приема припозднившихся постояльцев.
— Берт, — окликнула я. Нет ответа. — Берт?
Он приподнялся, протирая лицо рукой. Мельком взглянул на меня и заморгал, просыпаясь.
— Я так поняла, что звонки, которые я только что получила, не прошли через коммутатор.
Я смотрела, как соединяются цепочки в его мозгу.
— Простите?
— Мне только что дважды позвонили. Мне нужно знать, откуда.
— Коммутатор закрыт. Мы не пропускаем звонки после десяти часов.
Его голос охрип со сна и ему пришлось откашляться, чтобы прочистить горло.
— Это для меня новость. Бэйли звонил мне в прошлую ночь в два часа. Как же он это сделал?
— Я соединил его. Он настаивал, иначе я бы этого не сделал. Я надеюсь, вы понимаете, почему я сообщил шерифу. Он сбежал из..
— Я знаю, Берт. Можем мы поговорить о звонках, которые только что поступили?
— Не могу вам помочь. Я ничего об этом не знаю.
— Может кто-то позвонить ко мне в комнату, минуя коммутатор?
Он поскреб подбородок. — Насколько я знаю, нет. Можно звонить отсюда, но нельзя звонить сюда. Спросите меня, это все — одна головная боль. В других мотелях даже нет телефонов в номерах. Система стоит больше, чем она заслуживает. Мы установили ее несколько лет назад и половину времени она не работает. Зачем это нужно?
— Можно мне взглянуть на распределитель?
— Смотрите, но я могу вам сказать, что звонков не было. Я на дежурстве с девяти часов и не было ни одного.
Я нырнула под стойку. Телефонная консоль была в полметра шириной, с нумерованными кнопками для каждой комнаты. Огонек горел только у моей, 24, потому что я не положила трубку.
— Вы можете определить, когда телефоном пользуются, с помощью огонька?
— Да, верно.
— Как насчет звонков из комнаты в комнату? Могут постояльцы миновать коммутатор и звонить напрямую?
— Только если они знают номер комнаты.
Я вспомнила, сколько раз за последние два дня вручала свои визитки, с аккуратно написанным на обороте номером телефона мотеля и номером моей комнаты тоже, в некоторых случаях…, но в каких?
— Если телефоном пользуются, вы не можете определить, звонят ли это за пределы мотеля, из комнаты в комнату, или просто трубка снята, так?
— Верно. Я могу поднять этот рычажок и слушать, но, конечно, это против правил.
Я изучала консоль. — Сколько комнат занято?
— Я не имею права говорить.
— Что, речь идет о национальной безопасности?
Берт уставился на меня на какое-то время, а потом махнул в сторону регистрационного журнала. Пока я его листала, он внимательно наблюдал. Было занято пятнадцать комнат из сорока, но имена ни о чем не говорили. Не знаю, чего я ожидала.
— Надеюсь, вы не собираетесь снова поменять комнату? Мы должны будем взять за это плату.
— Ой, правда? С чего бы это?
— Правило мотеля, — заявил он, подтягивая штены.
Зачем я его подстрекаю? Похоже, он готов открыть дискуссию о стратегии менеджмента.
Я порощалась и ушла наверх.
Заснуть было невозможно. Телефон начал издавать жалобные звуки, как будто он заболел, так что я положила трубку и выключила его из розетки. Я улеглась в одежде, как в прошлую ночь, натянув на себя покрывало для тепла. Лежала без сна, уставившись в потолок и слушая приглушенные звуки из-за стены: кашель, звук спускаемой воды в туалете. Трубы гудели и стонали, как целый клан привидений. Наконец солнечный свет сменил свет фонарей, и я поняла, что дрейфую между сном и явью. В семь я сдалась, потащилась в душ и использовала свою порцию горячей воды.