Я проверила отделения для бумаг слева и решила осмотреть все еще раз. К связке потерянных ключей была прикреплена большая металлическая буква Т. Шанины.
Я услышала быстрые шаги позади стойки. Открыла дверь и повернулась, будто только что вошла. Появились Элва и Джо Дюнны. Лицо Элвы при виде меня вытянулось. Я вытащила из сумки открытку. Кажется, доктор Дюнн сразу узнал, что это такое. Он похлопал жену по руке и пробормотал что-то, наверное, заверяя, что уладит все дела со мной. Она прошла в маленький боковой офис. Он взял меня за локоть и вывел за дверь. На самом деле, я не хотела идти в этом направлении.
— Это плохая идея, — бормотал он мне в левое ухо. Он до сих пор держал мою руку, ведя меня в сторону парковки.
— Я думала, вы сегодня работаете в клинике в Лос-Анджелесе.
— Мне стоило большого труда отговорить миссис Дюнн подавать на вас заявление, — сказал он ни с того, ни с сего. Или это должно было быть угрозой?
— Пусть она это сделает. Причем, до того, как заживут мои костяшки. А потом дадим копам взглянуть на это. — Я закатала рукав, чтобы стал виден узор из синяков, оставленных ракеткой миссис Дюнн. Убрала руку и показала доктору открытку.
— Хотите поговорить об этом?
— Что это?
— О, да ладно. Это открытка, которую вы послали Шане Тимберлейк.
Он помотал головой. — Никогда в жизни этого не видел.
— Простите, доктор, но вы гоните пургу. Вы написали ей на прошлой неделе, когда были в Лос-Анджелесе. Вы должны были слышать об аресте Бэйли и решили, что вам двоим нужно поговорить. Что за проблема? Не могли вы просто взять телефон и позвонить своей возлюбленной?
— Пожалуйста, говорите тише.
Когда мы дошли до парковки, он оглянулся на здание. Я проследила его взгляд и увидела в окне его жену, глядящую на нас. Она увидела, что мы ее заметили, и отошла.
Доктор Дюнн открыл дверцу моей машины, как будто приглашая меня сесть. Его манеры были беспокойными, а взгляд возвращался к зданию позади нас. Я представила себе миссис Дюнн, ползущую на животе между кустов, с ножом в зубах.
— Моя жена — пароноидальный шизофреник. Она буйная.
— Я бы сказала! Ну и что?
— Она ведет всю документацию. Если бы она обнаружила, что я звонил Шане, она бы… я даже не знаю, что бы она сделала.
— Могу догадаться. Может, она ревновала вас к Джин и затянула ремень вокруг ее шеи.
Его румяное лицо порозовело, как будто изнутри зажглась лампочка. На лбу выступила испарина.
— Она бы никогда такого не сделала. — Он достал из кармана носовой платок и вытер лицо.
— А что бы она сделала?
— Она не имеет к этому никакого отношения.
— Тогда, в чем же дело? Где Шана?
— Мы должны были встретиться здесь, ночью в среду. Я опоздал. Она не пришла, или уже уехала. Я с ней не говорил, так что не знаю, где она.
— Вы встречались с ней прямо здесь? — Мой голос даже пискнул от недоверия.
— Элва принимает снотворное каждую ночь. Она никогда не просыпается.
— Насколько вам известно, — сказала я ядовито. — Я так понимаю, что ваш роман продолжается?
Он заколебался. — Я бы не назвал это романом. Мы не были сексуально близки много лет. Шана — прекрасная женщина. Я ценю ее общество. Мы с ней друзья.
— Да, конечно. Я осуществляю всю свою дружбу глубокой ночью.
— Пожалуйста. Я умоляю вас. Садитесь в машину и уезжайте. Элва захочет знать каждое слово, которое мы говорили.
— Скажите ей, что мы говорили о смерти Ори Фаулер.
Он уставился на меня. — Ори умерла?
— О, да. Сегодня утором она получила то, что, возможно, было уколом пенициллина. Она отправилась на небеса сразу после этого.
Некоторое время он не говорил ни слова. Его лицо выражало скорее убежденность, чем отрицание.
— При каких обстоятельствах это произошло?
Я быстро обрисовала утренние события. — У Элвы есть доступ к пенициллину?
Он резко повернулся и зашагал к зданию.
Я не собиралась так просто отпускать его.
— Вы были отцом Джин Тимберлейк, не так ли?
— Это кончено. Она мертва. В любом случае, вы этого не докажате, так что, какая разница?
— Она знала, кто вы, когда просила об аборте?