Плимута возле дома так и не было. Занавески были в том же положении. Газеты за два дня сложены возле крыльца. Я постучала в дверь и, когда никто не ответил, попробовала замок.
Заперто.
Старушка стояла на крыльце соседнего коттеджа. Она смотрела на меня подслеповатыми глазами.
— Вы не знаете, где Шана?
— Что?
— Шана дома?
Она нетерпеливо махнула рукой, повернулась и ушла в дом. Я не поняла, рассердилась ли она из-за того, что не могла меня слышать, или из-за того, что ей было наплевать на Шану.
Я пожала плечами и, спустившись с крыльца, прошла между домами на задний двор.
Все выглядело так же, за исключением того, что какое-то животное, собака или енот, залезло в мусорные баки и разбросало мусор вокруг. Я поднялась на крыльцо и заглянула в кухонное окно, как уже делала раньше. Казалось ясным, что Шаны не было дома несколько дней.
Я попробовала заднюю дверь, размышляя, есть ли причина туда вломиться. Не нашла ни одной. В конце концов, это противозаконно, и я не люблю этого делать, если только не ожидаю выгоды.
Спускаясь с крыльца, я заметила белый квадратный конверт среди мусора, разбросанного по двору. Тот самый, который я обнюхивала позавчера, когда разговаривала с Шаной?
Я подняла его. Пустой. Черт. Я осторожно принялась обследовать мусор. Вот она. Открытка с репродукцией натюрморта, пышные розы в вазе. Внутри было написано: «Святилище. 2:00.
Среда.» С кем она могла встречаться? С Бобом Хоузом? С Джун? Я положила открытку в сумку и поехала в церковь.
Баптистская церковь во Флорал Бич (единственная церковь во Флорал Бич, если уж быть точной) находилась на углу улиц Кайе и Палм — скромных размеров белое каркасное сооружение, с множеством пристроек. Вдоль главного здания шел бетонный портик с колоннами, поддерживающими крышу. Баптисты не тратят деньги прихожан на бесполезных архитекторов. Я видела раньше точно такой же дизайн баптистских церквей и представила, как чертежи курсируют повсюду по цене почтовой марки. На улице стоял фургончик флориста, должно быть, привез венки для похорон.
Двойные двери были открыты, и я вошла внутрь. Там было несколько витражей, изображавших Христа в ночной рубашке до щиколоток, за что в этом городе его бы забросали камнями. Апостолы располагались у его ног, глядя на него снизу вверх, похожие на кудрявых женщин с жеманными лицами. Действительно ли мужчины брились в те времена? В детстве я никогда не могла добиться ответа на подобные вопросы.
Стены были белыми, пол покрыт бежевыми виниловыми плитками. Скамьи украшены черными атласными бантами. Гроб Тэпа Грэнджера стоял недалеко от входа. Было видно, что Джолин уговорили заплатить больше, чем она могла себе позволить, но трудно сопротивляться, когда вы страдаете от утраты.
Женщина в белом комбинезоне устанавливала на стенде венок в форме сердца. На широкой бледно-лиловой ленте золотыми буквами было написано: «Покойся на руках Иисуса».
Я заметила на хорах Джун Хоуз, раскачивающуюся туда-сюда. Она играла на органе, вовсю работая ногами. Она играла гимн, который звучал, как трогательный момент в мыльной опере, напевая под нос щебечущим голоском. Забинтованные руки делали ее похожей на создание, только что восставшее из гроба. Она перестала играть и оглянулась на меня.
— Извините, что помешала, — сказала я.
Джун положила руки на колени.
— Ничего.
Было в ней что-то безмятежное, несмотря на то, что пятна йода проступали выше по рукам.
Она распространялась, эта чума, этот ядовитый плющ души?
— Я не знала, что вы играете на органе.
— Обычно я не играю, но миссис Эмма сидит с Энн. Хоуз пошел в больницу к Ройсу. Наверное, доктора сказали ему про Орибелл. Бедная душа. Это реакция на лекарства? Мне так сказали.
— Похоже на то. Нужно дождаться результатов анализов, чтобы быть увернными.
— Благослови ее, Боже, — пробормотала она, теребя марлю, обмотанную вокруг ее правой руки. Она сняла перчатки, чтобы играть. Были видны пальцы, крепкие и прямые, с коротко остриженными ногтями.
Я вытащила из сумки открытку.
— Вы разговаривали с Шаной Тимберлейк здесь, пару дней назад?
Она взглянула на открытку и покачала головой.
— Мог ваш муж встречаться с ней?
— Вам нужно спросить об этом у него.
— У нас не было возможности поговорить о Джин Тимберлейк.
— Заблудшая душа. Красивое создание, но я не верю, что она спаслась.
— Возможно, нет. Вы ее хорошо знали?
Она помотала головой. Какая-то печаль затуманила ее глаза, и я ждала, заговорит ли она об этом. Оказалось, что нет.
— Она была членом юношеской группы здесь, правда?
Молчание.
— Миссис Хоуз?
— Так, мисс Миллоун. Вы пришли слишком рано, и я боюсь, вы одеты неподходяще для церкви, — сказал Боб Хоуз позади меня.
Я повернулась. Он был в процессе надевания черного облачения. Он не смотрел на жену, но она, казалось, съежилась и отодвинулась подальше. Его лицо было вежливым, глаза — холодными. Перед моими глазами промелькнула картина: он, растянувшийся поперек стола и Джин, выполняющая свою волонтерскую работу.
— Наверное, мне придется пропустить похороны, — сказала я. — Как там Ройс?
— Так, как можно было ожидать. Вы не хотите зайти в офис? Уверен, что могу помочь вам с любой информацией, которую вы пытались получить у миссис Хоуз.
Почему нет? Этот человек меня пугает, но мы в церкви, средь бела дня, и люди поблизости.
Я прошла за ним в офис. Он закрыл дверь. Обычно благожелательное выражение преподобного Хоуза сменилось на что-то менее сочувствующее. Он прохаживался у дальнего конца стола.
Я, не торопясь, оглядела комнату. Стены были выложены деревянными панелями, зеленые занавески выглядели пыльными. Зеленый диван, большой дубовый стол, вертящееся кресло, книжные полки, много дипломов в рамочках, сертификаты и выглядящие по-библейски пергаменты на стенах.
— Ройс просил меня передать вам кое-что. Он пытался с вами связаться. Ему больше не понадобятся ваши услуги. Если вы дадите мне подробный отчет, я прослежу, чтобы вам было уплачено за потраченное время.
— Спасибо, но я думаю, что подожду и услышу это от него.
— Он больной человек. Почти обезумевший от горя. Как его пастор, я имею право освободить вас от обязанностей.
— Мы с Ройсом подписали контракт. Хотите взглянуть?
— Мне не нравится сарказм, и меня возмущает ваше поведение.
— Я скептик по натуре. Извините, если это вас обидело.
— Почему бы вам не определиться со своим статусом и не покинуть помещение?
— У меня нет «статуса», чтобы с ним определяться. Я думала, что ваша жена может мне помочь.
— Она не имеет к этому никакого отношения. Вся помощь, которую вы можете получить, должна исходить от меня.
— Достаточно честно. Вы хотите мне рассказать о вашей встрече с Шаной Тимберлейк?
— Извините. Я никогда не встречался с миссис Тимберлейк.
— Тогда, что это значит?
Я показала ему открытку, убедившись, что надпись видна.
— Уверяю, я не имею понятия. — Он занял себя, без необходимости перекладывая какие-то бумаги на столе. — Что-нибудь еще?
— Я слышала слухи о вас и Джин Тимберлейк. Может быть, нам стоит обсудить это, пока я здесь.
— Любой слух, который вы могли слышать, будет трудно подтвердить после всех этих лет, вы не думаете?
— Я люблю трудности. Это доставляет мне удовольствие от работы. Вы не хотите узнать, что за слух?
— Меня это совершенно не интересует.
— Ну, ладно. Может, в другой раз. Большинству людей любопытно, когда циркулируют подобные слухи. Рада слышать, что это вас не тревожит.
— Я не отношусь серьезно к сплетням. Удивлен, что вы относитесь.
Он подарил мне холодную улыбку, поправляя манжеты рубашки под рукавами облачения.
— Теперь я думаю, что вы потратили достаточно моего времени. Мне нужно проводить похороны, и мне хотелось бы остаться одному, чтобы помолиться.