– Вряд ли он может позволить себе отказать в просьбе представителю страховой компании, – капризным тоном изрекла миссис Хоуи.
Леонард откашлялся и попытался зажечь спичку, он дважды чиркнул ею по картонному коробку – но тщетно. Руки у него так тряслись, что, даже если бы ему это удалось, вряд ли он смог бы прикурить. На помощь пришла миссис Хоуи, она взяла у него из рук коробок, зажгла спичку и поднесла к сигарете. Мистер Грайс глубоко затянулся.
– Прошу прощения, – сказал он. – Врач прописал мне какие-то лекарства. Это все из-за них. У меня больная спина – я на инвалидности. А что конкретно вас интересует?
– Мне совсем недавно поручили вести это дело, и я подумала, что будет полезно услышать из первых уст о происшедшем в тот вечер.
– Это еще зачем? – вспыхнула миссис Хоуи.
– Не волнуйся, Лили, – успокоил он ее. – Я ничего не имею против. Думаю, у нее есть все основания спрашивать об этом.
Голос его окреп, и мистер Грайс уже не казался таким немощным старцем. Он еще раз затянулся, держа сигарету между указательным и средним пальцами.
– Моя сестра вдова, – извиняющимся тоном сказал он, как будто именно в этом крылась причина ее воинственного настроя. – Мистер Хоуи умер полтора года назад от инфаркта. С тех пор мы с Марти взяли за правило раз в неделю приглашать Лили на ужин. Это был своего рода способ общения, нам хотелось поддержать ее. В тот день все шло как обычно, мы собирались в ресторан, но Марти сказала, что у нее начинается инфлюэнца, и в последний момент решила остаться дома. У Лили как раз был день рождения, и Марти, конечно, расстроилась, потому что знала: к столу подадут праздничный торт и официанты будут петь... ну, вы знаете, как это бывает. Ей хотелось видеть лицо Лили в этот момент. Но все-таки она чувствовала, что если придет больная, то испортит вечер остальным, поэтому решила никуда не ходить.
Леонард замолчал; он курил, нервно затягиваясь – столбик пепла становился все длиннее, миссис Хоуи заметила это и подвинула ему пепельницу.
– Вы всегда ходили в ресторан в один и тот же день недели? – поинтересовалась я.
Он кивнул.
– Как правило, по вторникам.
С серьезной миной я сделала пометку в блокноте, надеясь, что со стороны выгляжу так, будто имею законные основания задавать все эти вопросы. Притворившись, что мне требуется кое-что уточнить, я принялась перелистывать страницы. Лили наконец клюнула на мою приманку – заглянула мне через плечо, всем своим видом давая понять, что ей страсть как хочется, чтобы я и за ней что-нибудь записала.
– Для меня это настоящий праздник, – заявила она. – По вторникам я специально укладываю волосы, чтобы выйти в свет и не ударить в грязь лицом.
"Укладка по вт.", – добросовестно записала я и тут же спросила:
– Сколько человек знали, что по вторникам вас вечерами не бывает дома?
Во взгляде Леонарда отразилось недоумение. Расширенные до предела зрачки – результат непомерного потребления лекарств – зияли, точно две черные дыры, пробитые дыроколом.
– Простите?
– Хотелось бы выяснить, сколько человек знали, что вас не бывает дома? – повторила я. – Если злоумышленником был кто-то из ваших знакомых, он смело мог предположить, что ваша жена, как всегда, отправилась вместе с вами.
Видимо, подобное не приходило ему в голову.
– Я не очень понимаю, какое это имеет отношение к страховке, – неуверенно промолвил он.
Теперь следовало вести себя осторожнее, поскольку он интуитивно почувствовал самое слабое место в разыгранной мной партии. Разумеется, мне дела не было до его страховки, я преследовала одну-единственную цель – выяснить, видела Элейн убийцу или нет. До сих пор у меня не было сколько-нибудь полного представления даже о том, что же произошло в тот вечер, и я всеми способами пыталась выудить у него хоть какую-то информацию. На лейтенанта Долана рассчитывать не приходилось.
Я постаралась обезоружить его простодушной улыбкой.
– Мы заинтересованы в том, чтобы преступление было раскрыто, это естественно. Возможно, чтобы выплатить страховку, нам потребуется заключение по этому делу.
Лили посмотрела на Леонарда, затем перевела взгляд на меня. Видимо, его настороженность передалась и ей.
– Какое еще заключение? – спросила она. – Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Полно, Лил, – успокоил ее Леонард, к которому, похоже, вернулось самообладание. – Это может только помочь. Страховая компания не меньше нашего заинтересована в том, чтобы докопаться до истины. Полиция вот уже сколько месяцев не продвинулась ни на шаг. – Тут он обратился ко мне: – Вы должны простить Лил...
Глаза Лили гневно блеснули.
– Не надо извиняться за меня в моем присутствии, – отрезала она. – Ты слишком доверчив, Леонард. В этом твоя беда. И Марти была такая же. Будь она хоть чуточку умнее – как знать? – может, осталась бы жива. – Она осеклась и смущенно замолчала, затем вдруг с удивительной готовностью выпалила: – Мы как раз говорили с Марти по телефону, когда кто-то позвонил к ней в дверь. Она положила трубку, чтобы посмотреть, кто это.
– Полиция считает, что она, возможно, знала пришедшего, – добавил Леонард. – Или этот человек зашел якобы случайно. Они говорят, что грабители нередко звонят, когда в окнах горит свет. Если дверь открывают, они делают вид, что ошиблись адресом; если нет, смело делают свое дело.