Так прошло еще несколько ночей.
Измученный бессонницей, Джон не вылезал из постели. Отказавшись идти в галерею, он заперся в четырех стенах, продолжая изучать свое состояние. Как-то раз он заметил, что кофе совершенно не горчит и, по-видимому, от недосыпа, все вкусовые рецепторы перестали что-либо чувствовать. Есть и вовсе не хотелось.
Возможно, творчество поможет ему? Джон судорожно достал мольберт и краски. Начал смешивать разные цвета, но почему-то все они казались ему одинаковыми. Он коснулся кистью холста, повиновался интуиции, высвобождая творческий потенциал. Только полностью доверившись таланту, он творил шедевры живописи.
Он рисовал, словно во сне, и вот, очнувшись, взглянул на результат. Идеальный черный квадрат предстал перед ним. Нет, не тот, что когда-то нарисовал Малевич. Это был и правда ровный идеальный в пропорциях квадрат.
- Только машина могла сделать такое, - Джон рассмотрел фигуру поближе и не уловил не единой погрешности, свойственной человеку. Линии были четкие и прямые, на зависть любому конструктору. Он вновь вытянул руку и провел по холсту, чтобы проверить. Как бы он не хотел, но линии выходили идеальными, такими же, как и квадрат.
Джон напрягся, попытался понять, что он мог отразить этой картиной. Идей не было. Он видел лишь краску определенным образом нанесенную на холст. Цвет, размеры, соотношения сторон - это все, что приходило на ум. Никакого духовного подтекста. Ничего, что могло бы заставить человека задуматься.
Тогда Джон решил испробовать другие виды искусства, но ни музыка, ни поэзия, ни кино не вызывали в нем эмоций. Он все также видел лишь физические характеристики, и не замечал того, что вкладывает человек в творчество.
После недельного отсутствия он все-таки решил выйти на работу в галерею. Встав перед зеркалом, он поднес бритву к заросшей щетиной шее. Лезвие гладко скользило по коже, хотя Джон не мог похвастаться хорошим умением бриться. Более того, он с надеждой ждал, что вот-вот порежется.
За время бритья рука его ни разу не дрогнула. Джон лезвием надавил на кончик пальца, надеясь почувствовать хоть что-то за последние дни. Но боли, как и остальных ощущений, не было.
- А может быть и не было меня, - Снова повторил Джон и в висках у него что-то застучало. Невыносимый зуд, смешанный с раздражением, скрежетом и болью, словно кто-то обтянул череп колючей проволокой. Художник не мог подобрать слов для той какофонии чувств, что творилась в голове.
Он будто потерял контроль над телом. Машинально, не зная зачем, он побежал в подвал дома, заваленный строительными инструментами. Откопав там дрель, он вернулся в ванную, встал перед зеркалом, направляя сверло себе в висок. Ни на секунду не сомневаясь, он нажал на кнопку...
Багровая полоса крови поползла из дырки в виске. Джон мизинцем залез в зияющую рану, нащупал небольшой, как он подумал, хрящ и нажал на него. Голова разделилась, черепная коробка выше лба начала подниматься. В кровавой лохани головы Джон увидел черный, мигающий огнями процессор. Сделанный в виде человеческого мозга, тот проводами соединялся с нервной системой. Огни в правом полушарии, отвечающем за творчество, были полностью отключены.
- Теперь ты знаешь, что не было тебя, как художника, как личности, как человека, - донесся голос внутри процессора. Он принадлежал мистеру Хакеру.
- Меня не было, - хриплым от помех голосом произнес Джон. - Программа индивидуальности удалена.
Последние частицы души покинули Джона, оставив перед зеркалом лишь безжизненное тело андроида.