Надо заметить, что именно так — как к «шарлатану», мистификатору, умелому манипуляторами верующими евреями и относились к Бешту многие его противники — как современники, так и те, что жили десятилетиями, а то и столетиями позднее. Но разве не так встречали поначалу и всех других великих духовных учителей человечества?!..
Что уж совершенно точно: по мере того, как вы все ближе будете знакомиться с породившими его средой и временем, с особенностями личности Бешта, а также окружающими ее тайнами и загадками, ваше отношение к преданиям о нем будет непременно меняться. Вы начнете понимать, что если он и в самом деле был хотя бы отчасти таким, каким его описывают ближайшие ученики и соратники, то ему действительно могли быть подвластны те трансцендентные силы, существование которых серьезная наука начала допускать лишь недавно, а некоторые категорически отрицает и сегодня.
И еще одно несомненно: войти в мир этих историй, познакомиться (пусть даже и не принимая до конца на веру) с миром Бешта, его взглядом на Б-га, устройство мироздания и человека; прикоснуться к его личности, оказаться на той грани, которая разделяет реальное от ирреального, а то и оказаться за этой гранью, безусловно, захватывающе интересно.
Автор не скрывает, что приступает к написанию этой книги с огромным душевным трепетом. Поначалу я даже думал: а нужна ли вообще такая книга — ведь уже столько написано о Беште и на иврите, и на русском, и на многих других языках?! Что я могу сказать нового, когда мне и остается разве что лишь компилировать существующие источники?!
Таких источников великое множество, но основными для всех биографов Бешта являются книги, написанные либо его ближайшими учениками и сподвижниками, еще хорошо помнящими учителя и его уроки, либо с их слов уже их собственными учениками.
Само учение Бааль-Шем-Това впервые было представлено публике в систематизированном виде его ближайшим учеником равом[1] Яаковом-Йосефом из Полонного в книге «Толдот Яаков-Йосеф» («Родословие Яакова-Йосефа»), изданной в 1780 году.
Сам Бешт, как считается ничего не написал и излагал свое учение исключительно в устной форме. Более того — если верить, дошедшему до нас преданию, запрещал что-либо записывать. Впрочем, по одной из легенд, он все же что-то записывал, но уничтожил свои рукописи, выбросив их в море, в качестве «выкупа» за спасение упавшей в воду дочери Адели во время неудачного паломничества в Землю Израиля.
Историки хасидизма сходятся во мнении, что некоторые ученики, и в том числе, уже упомянутый р. Яаков-Йосеф из Полонного все же тайно вели записи уроков и изречений Бешта (о чем тоже имеется весьма красноречивая легенда), но поднимают вопрос о степени их аутентичности, и, соответственно, о том, насколько они заслуживают доверия.
Тот же р. Яаков-Йосеф опубликовал свою книгу лишь спустя 20 лет после смерти Бешта. Нет никаких сомнений, что все это время он тщательно над ней работал, либо восстанавливая его поучения по памяти, либо пользуясь записями, сделанными еще при его жизни. Но дело в том, что большинство того, что можно назвать «уроками Торы[2]», Бешт давал либо во время проповедей в синагогах, либо во время застольных трапез по субботам и праздникам, а в эти дни, как известно, еврейский закон запрещает что-либо писать.
Следовательно, даже записи, сделанные при жизни Бешта, вероятнее всего, отнюдь не были стенографией — они заносились после исхода субботы и праздников, спустя, как минимум, несколько часов, а то и на следующий день. Таким образом, они не были дословными, и неминуемо несли на себе отпечаток личности записывающего и его понимание сказанного Бааль-Шем-Товом. Это подтверждается тем, что у многих историй о Беште и его изречений имеется сразу несколько версий, переданных в интерпретации сразу нескольких его учеников, что лишний раз подтверждает открытую еще Бэконом субъективность восприятия тех или иных событий, которая неминуемо влияет и на память о них.
Сам р. Яаков-Йосеф это не раз подчеркивал, утверждая, что не уверен в том, насколько правильно понял те или иные слова своего великого учителя, а в некоторых случаях признаваясь, что не понял их вообще.
1
Рав, рабби — почтительное обращение к раввину. К еврею, не обладающему таким званием, чтобы подчеркнуть личное уважение к нему, обычно обращались как «реб». В этой книге, согласно принятой в еврейской литературе традиции, вместо обеих этих обращений, мы используем перед именами ее героев обозначение «р.».
2
Тора — в узком смысле слова «Хумаш», Пятикнижие Моисеево. В широком — весь корпус еврейского Священного писания, включая Талмуд.