Недов охотно опрыскал осла и на прощание пошутил:
- Если выживет, да будет жив - здоров!
Через несколько минут Марко начал мотать головой и брыкаться. А чуть позже бешено заорал " И-а!" и голопом поскакал домой. Забежал во двор, воткнулся головой в стог сена и вскоре замолчал.
Василий вернулся поздно вечером. Чтобы не тревожить семью, завалился спать в сарае на соломенной подстилке. Утром проснулся от какого-то шума. Вышел посмотреть, что делается во дворе и увидел около стога деда Дечо и бездыханный труп осла Марко.
- Марко, Марко...- слезоточиво причитал дед. - На кого ты, Марко, меня покинул? Что теперь без тебя мне делать, как жить? Овец ли пасти, старые кости ли ломать? Кормилец ты мой ненаглядный, преград мы с тобой не знали, через огонь и воду проходили. За что, Марко, оставил меня одного на белом свете?
Василий подошел, участливо положил руку на плечо старика и посоветовал:
- Не плачь, старина. Помогу тебе шкуру содрать.
Вместе они с дедом сняли кожу, труп вытащили со двора и сбросили в скотомогильник за селом, а кожу бедного Марко посолили и повесили на ветке старой абрикосы, растущей в огороде. В конец работы Василий подбодрил деда:
- Не тужи, дед. Высохнет шкура - лапти тебе сошьем.
-32-
Ночью дед не сомкнул глаз. Как живой перед ним стоял Марко. Вначале это был худой беспомощный ослик, которого дед купил у какого-то цыгана за два мешка пшеницы и две бутылки водки. Купил и не пожалел. Хилый ослик превратился в крупного и сильного осла, надежного помощника в хозяйстве.
Дед бесценно дорожил таким ослом. Когда решил посвататься с бабой Доцей, хату продал, а осла не тронул.
А теперь... Без Марко стал вопрос: как жить дальше? Как сдержать семью? Без осла, без надежного транспорта дед вряд ли сможет пасти овец.
Под утро проснулась и баба Доца
- Старчо, еще ли не спишь? Кабы я умерла, небось не плакал бы столько.
- Нет больше Марко...- продолжал плакать старик, - такую животину больше не пошлет нам Бог.
- Обойдемся как-то. Сегодня ты отдыхай, а с овцами пошлю Василия. А там посмотрим...
Утром Василий действительно вышел пасти отару. После обеда, будто в знак недоброго знамения, пошел такой сильный дождь, что по колено во дворе шла вода. Не выходя из хаты, баба Доца из окна посмотрела в сторону реки - не вышла ли из берегов. Увидела и ахнула: из берегов река не только вышла но и унесла в море вся глину, которую навозил Василий .
Это был предел терпения бабы Доцы.
Ждала Василия у ворот, ждала на ступеньках крыльца, ждала до позднего вечера, до темна. Но Василий вернулся поздно ночью. И такой пьяный, что на ногах еле стоял.
- Василий, сынко, Василий, - встретила его мать. - До каких пор, сына, будешь пить? Сколько можно говорить? Сколько будем терпеть и надеяться, что станешь человеком?
Было это у ворот. Василий устойчиво стоять не мог, и сел на скамейку под забором. Села и баба Доца.
- Баста, мать! - клятвенно взмахнул рукой Василий, - по-оследний раз.
- Не верю я тебе, сине, не верю, ты не хозяин своего слова. Бесхарактерный ты человек. Тряпка! Ты оглянись, посмотри на себя со стороны.
- А что со с-стороны?
- Хочешь узнать? Послушай. Кто посоветовал запереть овец в огороде? Ты. Огород овцы утрамбовали - картошка не выросла. Кто под бочку с молоком подложил катки и молоко ушло в землю? Тоже ты. Кто вместо строительного леса привез дрова на распалку? Опять ты. Кто отравил осла?
- Кто тебе сказал, что отравил? - сразу протрезвел Василий.
- Я сама поняла. Когда увидела, что кожа воняет хлорофосом. Мне Недов все рассказал. Перечислять еще твои проделки?
Василий не ответил. Опустил голову, глубоко вздохнул и выдохнул:
- Все, мама. Все понял. Непутевый я человек. Ни на что не способен. Даже пьянку бросить не могу. Доведется на крайность пойти.
-33-
Через два дня Василий покинул родной дом. Как сквозь землю провалился. Одни говорили, что видели его в районном центре, другие - что сел на какой-то рейсовый автобус... Ккак бы то ни было, но семья осталась без мужа и отца.
На семейном совете стал острый вопрос: кто будет пасти овец? Без осла дед два дня походил с отарой и ноги так опухли, что по двору ходить не мог. В субботу и воскресенья, в свободные от школы дни, отару пасли Ванчо и Марийка. Жребий падал на Керану и на бабу Доцу. Один день овец выгнала баба, а на другой Керана заявила:
- Мама, я устроилась на работу. Завтра выхожу...
- На какую работу? - поразилась баба Доца. - А за детьми кто будет ухаживать?
- Я устроилась в школе уборщицей. Буду работать на пол ставки, только до обеда. А за детьми пока дедушка посмотрит, потом вы... Как-нибудь уладим. Извините, но больше не могу сидеть на чужой шее. Был бы Василий...
У бабы Доцы язык не повернулся возразить снохе. Молча повернулась и прошла в спальню, где висела икона спасителя.
- Боже ты наш милостивый, - перекрестилась перед иконой. Что мне теперь, Боже, делать: овец ли пасти, борщ ли варить, детей ли на горшки садить? Верни мне, Боже, сына, верни, пожалуйста!.. Пусть будет, каким был, трезвый или пьяный, но верни!..
Керана догадалась, что свекровь обиделась и прошла следом за ней:
- Мама, да не волнуйтесь вы так сильно. Все образуется. Знаете, что я надумала? Давайте купим деду велосипед. На велосипеде он сможет пасти. А вы останетесь с детьми.
Идея понравилась, купили деду велосипед. Новый, хороший велосипед, с двумя скоростями, багажником... Но вот беда: оказалось, дед управлять велосипедом не умеет. Научить его взялся Ванчо. Вначале было все хорошо, но когда дед попробовал самостоятельно прокатиться по улице, так возгордился и возрадовался, что врезался в телеграфный столб и вывихнул ногу.
-34-
Керана ушла на работу, Ванчо и Марийка - в школу, баба Доца вынуждена была пойти с овцами. Дед Дечо остался с близнецами. Пока дети спали, он тихонько покинул спальню и вышел во двор. Походил по двору, разминая больную ногу, прошел в огород. Здесь, на старой абрикосе висела ослиная шкура.
На летнем солнце она так высохла, что стала похожа на лист фанеры. Дед попытался ее снять, но она как будто вросла в ветку. Каждый день дед приходил сюда, чтобы помянуть бедного Марко, пожаловаться на нелёгкую жинь. Сегодня он много рассказывать не стал, сказал только, что больная нога еще не выздоровела, а здоровая уже начала болеть, и теперь не известно, какая нога быстрей выздоровеет - больная или здоровая.
Только завершил дед беседу с кожей, откуда-то со двора послышался звонкий детский голос:
- Деда! Пешо не дает мне месить тесто.
От ужаса дед чуть с ног не свалился. Он только теперь вспомнил, как Керана, перед тем как уйти на работу, попросила его размесить тесто, из которого после обеда собиралась испечь блины и булку хлеба. Подпрыгивая на здоровую ногу, дед помчался к хате. Открыл дверь кухни и ахнул. Пешо, одетый в чем мать родила, сидит в кадушне с тестом, месит руками и ногами тесто и не дает братику подойти близко, швыряет в него ошметки теста. Тестом были вымазаны детская кровать, печка и портрет Василия, который равнодушно смотрел со стены, что делается в Пешпопадиевой хате.
-35-
Никогда не думала, что работа не только утомляет человека, но и просвещает. Не год и не два живу на белом свете - и молодой была и старой - но только теперь поняла, что женщина лучше всего думает, когда лежит на спине. Как я сейчас: а что делать? Настал обед, пригнала овец на речку, они напились и полягали... А мне что делать? Легла и я. Навзнич легла, лицом к небу. Лежу на травке, дышу свежим воздухом, пропитанным запахом трав и гляну, как небольшое облачко, похожее на белого ягненка, движется по небу.