Сейчас время ещё есть, но с этим вопросом нужно будет что-то думать.
Я тяжко вздохнула.
— Тёть Люба! — Анжелика вошла на кухню и устало поставила ведро на пол.
— Устала? — участливо спросила я её, — отдыхай, поздно уже. Я сейчас тебе постельное дам, стелись и ложись спать.
— Да я уже постелила, — улыбнулась Анжелика измученной улыбкой, — и тебе, и себе, и Ричарду.
— Какая же ты умница у меня! — обрадовалась я, — так, может, чаю давай попьём?
Анжелика кивнула.
— Тогда зови Ричарда. А я чайник пока поставлю.
— Так он уже давно спит, — хихикнула она, — я его весь мусор повыносить заставила и ещё мебель помогать двигать. Так он умаялся и свалился спать.
— Ребёнок же ещё, — улыбнулась я и налила в чайник воды из-под крана (в это время ещё можно было пить воду прямо из-под крана).
— Тёть Люба, — осторожно сказала Анжелика, устраиваясь за тщательно вымытым мною столом, — я вот спросить хочу…
— Спрашивай, — я поставила перед нею тарелку с пирожками и банку варенья. — Что случилось?
— Мы же скоро в Америку едем, правильно? — она пристально смотрела на меня практически немигающим взглядом.
— Ну, конечно, — кивнула я.
— А вот что мы будем делать, если вдруг встретимся с моей мамой? — выпалив это, она нервно выдохнула и забарабанила пальцами по столешнице.
Я аж зависла. От неожиданности.
Мда, дети умеют задавать вопросы.
А и правда, что?
Но вслух я сказала спокойным тоном:
— Во-первых, Анжелика, Америка — очень большая страна. Не настолько, конечно, большая, как наша, но тоже ого-го. Вот ты только представь, что ты находишься в Москве, а я, к примеру, — во Владивостоке. Как думаешь, есть ли у нас шанс случайно встретиться, без предварительной договорённости?
— Я понимаю это! — вспыхнула Анжелика, — но всё же!
— Если предположить, теоретически… Я подчёркиваю, теоретически, что мы вдруг встретимся и ты её узнаешь…
— А почему я её не должна узнать⁈ — возмутилась Анжелика.
— Сама подумай, сколько уже времени прошло? — терпеливо спросила я, — ты за это время выросла, она постарела. А ведь вполне могла прическу изменить, волосы перекрасить… да мало ли что!
— Ну, всё равно! — не унималась Анжелика, — вот предположим, мы столкнулись с нею и узнали друг друга. И что мы будем делать?
— А ты сама-то как думаешь? — спросила я.
Анжелика неуверенно пожала плечами и покраснела.
— Наверное, обниметесь, расплачетесь, — предположила я, — когда первая радость встречи и ошеломление пройдут, начнёте друг другу рассказывать о жизни, расспрашивать обо всём. Она тебя спросит про учёбу, про Ричарда, про Белку…
— Ещё чего! — зло хмыкнула Анжелика, — она нашей учёбой никогда и не интересовалась. А Белка ей вообще не нужна. Она отказалась от неё и даже не знает, где она!
— Ну тогда ты ей сама про Белку всё расскажешь…
— Я выдеру ей все волосы! — зло фыркнула Анжелика и стукнула по столу кулаком.
— Нельзя так, — вздохнула я, — она — твоя мама. Она тебя выносила и родила. Дала тебе жизнь. А как там дальше получилось — так и получилось. В любом случае ты не на улице. У тебя есть семья, твои родные брат и сестра рядом. Ты учишься в училище. Есть крыша над головой и еда. Что ещё надо?
— Это всё благодаря тебе… — отрывисто бросила Анжелика и резко отвернулась, уставившись на стенку.
— Не важно, — отмахнулась я, — у тебя всё есть. Поэтому не гневи Бога, Анжелика. А мать осуждать нельзя. Даже если она не права. Потому что это — мать.
Анжелика нахмурилась. По её лицу было видно, что со мной она абсолютно не согласна. Поэтому я добавила:
— Во всяком случае, сначала вам нужно будет сесть и спокойно всё обсудить. Выслушать друг друга. Понять. И только потом делать выводы и решать — осуждать человека или нет.
— Знаешь, тётя Люба, — пристально глядя куда-то вдаль, тихо молвила Анжелика, — я ведь сколько помню себя, всё время мечтала, чтобы стать богатой-богатой и знаменитой. Певицей, на пример. Или спортсменкой. Чтобы про меня все газеты писали и по телевизору показывали. А потом приехать в Америку, на собственном самолёте, в модном костюме. И чтобы мама увидела меня и поняла, что вот я, какая! И чтобы она сильно пожалела, что бросила меня!