Родной двор встретил престарелую женщину, запахом талого снега, хмурым небом, чисто выметенными дорожками, да песочницей сейчас прикрытой брезентом, от мусора и охочих до туалета котов. Не добрым оскалом виднелась не достроенной детской площадкой, но главный по дому обещал, что к маю все будет готово. Она могла и до июня подождать, все равно внуки раньше не приедут. Мельком глянула на скамейку слева, доски новые, а вот бетонные опоры еще помнят те дни, когда тут ключи раздавали новоселам. Далее яблоня пятилетка, в этом году должна дать обильный урожай, в меру сладкий яблок. Баба Маня улыбнулась и едва заметно поклонилась двору, запечатанному среди многоэтажных домов в виде не ровного прямоугольника. Двум подросткам, стоящим возле арочного выхода, уважительное отношение к месту проживания не понять. Для них дом заканчивается за порогом квартиры.
Сошла по новеньким ступенькам, и не по-старчески уверенной поступью направилась в сторону магазина. Выйдя со двора, вступила на залатанный асфальтный тротуар, дошла до ближайшего перекрестка. Не смотря по сторонам, пересекла едва заметную зебру, за что получила злобный сигнал от автолюбителя. Вышла на брусчатый тротуар, оно и понятно другая улица, другие правела и хозяева. Далее вступила на тропу, что кривой линей рассекала грязного вида газон. Она преодолела почти половину пути, как замерла, хмыкнула себе поднос и развернулась к открытому колодцу. Массивная крышка люка лежала в стороне, а из дыры в земле едва уловимо тянуло паром. Бдительная старушка подошла ближе и опасливо глянула внутрь, работяг нет, только отблески воды. Осмотрелась вокруг, ни следов шин, ни других признаков работ. А люк по виду давно так лежит, еще со вчерашнего дня. Странно чего БОМЖи его не утянули, для совершения обмена метала на горькую. Баба Маня задумалась. В магазин она ходила два дня назад, и люк был закрыт, и вообще был ли тут люк. Вспомнить не получилось и не из-за старости лет, а потому что до этого не обращала внимания.
- Береженого Бог бережет, - шепнула она, а затем начала совсем уже не разборчиво нашептывать заговор против Пагубника.
Мерзкая нечисть, и главное почти неистребимая. Любит она притворять открытым люком, куском арматуру торчащим из стены, черным провалом двери в подвал, заманивая глупую и невнимательную жертву. Поймает несчастного, попьет кровушки и снова в засаду. Хитрая тварь, не каждый и угадает всамделишней люк или то Пагубник. Он голову может заморочить не то что ребенку, но и ведьме. Почти пять минут она читала заговор над черным зевом, а после нашла ветку и уже на нее навела Пугачь, чтоб детишки боялись близко подходить.
Перекрестилась и пошла дальше. "Если не поможет и к утру все едино будет открыт, то надо будет что-то посерьёзнее придумать", - с такими мыслями она продолжила путь.
Завернув за угол дома, обошла лужу по большой дуге, ливневка забита напрочь, а жильцам и дела нет. Сами страдают от своей злоб и склочности, так еще и других мучат. Зато машины стоят все сплошь дорогие, немецкие. Проходя мимо кирпичного здания, что когда-то служило людям как хранилище всего нужного и полезного, сейчас же оно стоит без окно и дверей, изукрашенная неумелым граффити. Баб Маня остановилась, глядя на это художество. На изъеденных временем кирпичах, лимонным цветом начертаны кричащие слова, вот только смысла ни на грош. Пустые слова яркой краской, на полу разрушенной поверхности. Все как в стране.
Вот раньше. Раньше было как? С начало в бога верили икона молились от этого и защиту имели от всякой погани. Потом пришли коммунисты со своими лозунгами плакатами, и верой в себя и светлое будущее. Та же вера только в другом окрасе, ничем не уступающая поповской. Баб Маня тогда еще Мария Андреевна Рубская, своими глазами видела, как комсомолец стоял против всамделишного черта и не чутье его не боялся. А тот рогатый как не силился, ни чего ему сделать не смог, ибо вера у парня было сильна (вера в правое дело) как и дух. А сейчас что? Пустые слова, как в церквях, так и в устах правящих.
Старушка кратко прошептала проклятие, сплюнула и пошла дальше. Вроде каждый раз ходит вдоль этого непотребства, и каждый раз ее охватываю схожие мысли. Пора бы привыкнуть, смериться, а нет, не выходит, щиплет душу.
Дальнейший путь до магазину прошел без отвлечений и остановок. Сам магазин представляя из себя здание из красного кирпича, с вывеской синего цвета "Василёк". Баба Маня проигнорировала ступеньки, пусть их всего пять, но легче подняться по пандусу, придерживаясь за перила. И все из-за коленей последние годы они все больше донимали старушку. Остановилась возле большой массивной двери, вздохнула и взялась за потертую ручку, дверь натужно подалась, отзываясь противным скрипом не смазанной пружины. Протиснувшись в тамбурное помещение, покупательница привычно обтерла ноги об коврик, и проследовала, дальше толкнув уже застекленную дверь плечом. Стоило ее оказаться внутри, в нос тут же ударил запах сырого мяса. Хотя данный товар здесь и не продавался. Она вежливо кивнула продавщицы Ирине Борисовне, и свернула налево к стеллажам с продуктами. Ассортимент откровенно разочаровывал бабу Маню от года в год. Все больше появлялось новомодных товаров, и все меньше становилось привычных и нужных. Она как-то пожаловалась на это Ирине Борисовне, но что получило честный ответ. "Какие времена такой и спрос". И баба Маня все больше понимала, что не долек тот час, когда ее придется идти в гипермаркет.
Она сноровиста, набрала продуктов хлеб, сухарей, масла, сметану, пачку яиц, корма для кота. И подойдя к продавщице еще раз поздоровалась.
- Здравствуй Борисовна. А рыбка свежая есть?